Понятие диспозитивности и его применение в уголовном процессе. Публичность и диспозитивность в уголовном судопроизводстве

Дикарев Илья Степанович - доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Волгоградского государственного университета, кандидат юридических наук.

Провозглашая права и свободы человека высшей ценностью, Конституция РФ задает ориентир для всех направлений деятельности государственных органов и должностных лиц, указывает цель, к достижению которой они должны стремиться. В связи с этим вполне закономерно, что важнейшей обязанностью государства объявлено признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина. Это - отправная точка конструирования законодателем современного отечественного уголовного судопроизводства.

Назначение уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ) сформулировано таким образом, чтобы обеспечить решение в результате уголовно-процессуальной деятельности задач, стоящих перед демократическим правовым государством. Подлинного признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе можно достичь, только защитив права и законные интересы лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а личность - от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Подчинение уголовно-процессуальной деятельности высшим целям, которые ставит перед государством Конституция РФ, происходит опосредованно, через систему принципов уголовного судопроизводства. При всей значимости принципов надо отчетливо осознавать, что они - лишь инструменты, применение которых позволяет достичь назначения уголовного судопроизводства. Поэтому система процессуальных принципов, подобно живому организму, постоянно развивается и стремится к совершенству.

Довольно часто обеспечить права и законные интересы участвующих в уголовном процессе граждан и юридических лиц невозможно без наделения их правом принятия процессуальных решений, влияющих на производство по уголовному делу. Мнение таких лиц должно учитываться в одних случаях при возбуждении уголовного преследования, в других - при определении состава суда, прекращении уголовного дела и т.д. К примеру, огласка изнасилования, неизбежная при возбуждении уголовного дела, может нанести потерпевшей не меньше вреда, чем само преступление. Необходимо защитить права потерпевшей, отказываясь в определенных случаях от уголовного преследования, но публично-правовых механизмов, обеспечивающих принятие процессуального решения, наиболее отвечающего интересам потерпевшего лица, не существует. Выходом является диспозитивное построение процедуры возбуждения уголовного дела частно-публичного обвинения, предполагающее учет мнения потерпевшей, что позволяет успешно решать обозначенную задачу.

Диспозитивность представляет собой принцип уголовного судопроизводства, в силу которого участники уголовного процесса и иные лица (не признанные в установленном законом порядке участниками уголовного процесса), отстаивающие (защищающие, представляющие) в уголовном деле личный интерес, имеют возможность распоряжаться предметом уголовного процесса (обвинением) или спорным материальным правом при производстве по гражданскому иску в уголовном деле, а также распоряжаться в целях защиты отстаиваемых интересов процессуальными правами, реализация которых оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Формой проявления диспозитивности в уголовном судопроизводстве является закрепленное в законе или вытекающее из смысла закона <1> диспозитивное право участника уголовного процесса или иного лица, отстаивающего (защищающего, представляющего) в уголовном деле личный интерес. Уточним, что не реализацию участником уголовного процесса диспозитивного права при производстве по конкретному уголовному делу, а само существование (закрепление в законе) такого права следует считать формой проявления диспозитивности.

<1> В отдельных случаях диспозитивные права участников процесса не находят четкого закрепления в правовой норме, но вытекают из смысла уголовно-процессуального закона. Так, например, в ч. 4 ст. 354 УПК РФ указано, что право обжалования судебного решения принадлежит осужденному, оправданному, их защитникам и законным представителям, государственному обвинителю или вышестоящему прокурору, а также потерпевшему и его представителю. Однако Конституционный Суд РФ своим Определением от 22 января 2004 г. N 119-О по жалобе гражданки Семеновой Лилии Михайловны на нарушение ее конституционных прав частью четвертой статьи 354 УПК РФ расширил круг субъектов диспозитивного права обжалования, указав, что данная норма по своему конституционно-правовому смыслу не исключает возможности подачи кассационной жалобы и иными лицами, чьи права и законные интересы были затронуты судебным решением (см.: СЗ РФ. 2004. N 23. Ст. 2333).

Не все процессуальные права, предоставляемые законом участникам уголовного процесса, отстаивающим (защищающим, представляющим) в уголовном деле личный интерес, являются диспозитивными. Для диспозитивных прав характерен ряд черт.

Во-первых, право является диспозитивным только в том случае, если ему соответствует безусловная обязанность должностного лица совершить определенные действия (воздержаться от их совершения). Надо отметить, что обязанность эта в стадии досудебного производства может быть возложена не только на должностное лицо, осуществляющее предварительное расследование, но и на органы, осуществляющие надзорные и контрольные функции: прокурора и суд. Например , в случае обжалования участником производства по уголовному делу в судебном порядке действий следователя у суда возникает обязанность рассмотреть поступившую жалобу по существу и принять по ней решение (ст. 125 УПК РФ).

Во-вторых, диспозитивные права реализуются в целях отстаивания (защиты, представительства) участниками уголовного процесса личных интересов <2>. Из этого следует, что к диспозитивным не могут быть отнесены права, реализация которых является публичной обязанностью участника уголовного процесса.

<2> В юридической литературе иногда употребляется термин "частный интерес", который, на наш взгляд, не в полной мере отражает сущность рассматриваемой категории. В уголовном судопроизводстве в качестве потерпевших, гражданских истцов и гражданских ответчиков могут участвовать юридические лица, в том числе общественные организации. Интересы общественных организаций не могут именоваться частными, поскольку "частный" означает "личный, не общественный, не государственный" (см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 18-е издание. М., 1987. С. 762). Поэтому интересы, отстаиваемые как физическими, так и юридическими лицами (в том числе общественными организациями), следует называть личными, т.е. принадлежащими какому-нибудь лицу (физическому или юридическому).

Некоторые ученые придерживаются мнения, что законные интересы отдельного человека и есть публичный интерес <3>. Более правильной представляется позиция В.С. Шадрина, по мнению которого законный интерес личности не нуждается в присвоении ему титула публичного. Он сам по себе представляет ценность, которая в любом случае должна рассматриваться как отнюдь не меньшая, чем ценность общественного интереса <4>.

<3> См., например: Громов Н.А., Францифоров Ю.В. Правоприменительная деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры и судов. Основные начала: Учеб. пособие для вузов. М., 2000. С. 46; Макарова З.В. Защита в российском уголовном процессе: понятие, виды, предмет и пределы // Правоведение. 2000. N 3. С. 230 и др.
<4> См.: Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М., 2000. С. 16.

В-третьих, к диспозитивным относятся только те права, реализация которых оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Для отечественной науки уголовного процесса уже в советский период было характерно выделение материальной и процессуальной (формальной) диспозитивности, хотя эти термины применительно к уголовному судопроизводству практически не употреблялись. Так, например, М.С. Строгович, А.Л. Цыпкин различали свободу распоряжения предметом уголовного преследования (обвинением) и свободу распоряжения процессуальными средствами для отстаивания своих интересов и защиты прав <5>.

<5> См.: Строгович М.С. Уголовный процесс. М., 1946. С. 82; Цыпкин А.Л. О диспозитивности в советском уголовном процессе // Советское государство и право. 1958. N 3. С. 132, 133.

Материальную диспозитивность составляет право распоряжения предметом уголовного процесса - обвинением (или право распоряжения уголовным иском). О наделении лица правом распоряжения уголовным иском можно говорить лишь тогда, когда ему принадлежат полномочия возбуждать уголовное преследование, формулировать и изменять обвинительный тезис, а также отказаться от обвинения.

Примером наделения такими полномочиями гражданина, потерпевшего от преступления, является производство по делам частного обвинения. Как сказано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня 2005 г. N 7-П по делу о проверке конституционности положений частей второй и четвертой статьи 20, части шестой статьи 144, пункта 3 части первой статьи 145, части третьей статьи 318, частей первой и второй статьи 319 УПК РФ в связи с запросами Законодательного Собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда г. Мурманска, законодатель - исходя из характера преступления, его общественной опасности, сочетания затрагиваемых преступлением общественных и индивидуальных интересов, а также в целях более полного обеспечения прав и свобод человека и гражданина - вправе дифференцировать порядок производства по различным категориям уголовных дел, допуская включение в него элементов диспозитивности, которая предполагает учет волеизъявления лица, пострадавшего от преступления, вплоть до придания ему определяющего значения при принятии ряда ключевых процессуальных решений <6>.

<6> См.: СЗ РФ. 2005. N 28. Ст. 2904.

Согласно ч. 1 ст. 318 УПК РФ уголовные дела частного обвинения возбуждаются путем подачи мировому судье заявления потерпевшим или его законным представителем. В ходе судебного разбирательства частный обвинитель вправе изменить обвинение (при условии, что этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту) или отказаться от него. Кроме того, уголовное дело частного обвинения может быть прекращено в связи с примирением сторон (ч. 2 ст. 20 УПК РФ). Правда, при этом прекращение уголовного дела зависит не только от потерпевшего, но и от обвиняемого (подсудимого), поскольку данное основание прекращения уголовных дел относится к числу нереабилитирующих.

Материальная диспозитивность в уголовном процессе выражается также в возможности распоряжения спорным материальным правом при производстве по гражданскому иску в уголовном деле. Как отметил Конституционный Суд РФ в Определении от 6 декабря 2001 г. N 297-О по жалобе гражданки М.Е. Костровой на нарушение ее конституционных прав частью четвертой статьи 29 УПК РСФСР и жалобе гражданина П.А. Шлыкова на нарушение его конституционных прав пунктом 7 части первой статьи 303 УПК РСФСР, предъявление гражданского иска в уголовном деле является не обязанностью, а правом лица, чьи интересы были нарушены преступлением <7>. В рамках уголовно-процессуальной процедуры возможны: отказ от иска и признание иска, которые должны влечь прекращение производства по иску при рассмотрении судом уголовного дела; перенос рассмотрения иска в суд, действующий в порядке гражданского судопроизводства; мировое соглашение сторон <8>. Разрешается гражданский иск в уголовном деле по нормам гражданского права <9>.

<7> См.: СЗ РФ. 2002. N 8. Ст. 893.
<8> См.: Петрухин И.Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. N 3. С. 25.
<9> См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 6. С. 12.

Действие процессуальной диспозитивности связано с предоставлением участникам уголовного судопроизводства и иным заинтересованным лицам для отстаивания (защиты, представительства) личных интересов процессуальных прав, реализация которых не связана с распоряжением предметом уголовного процесса, но оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Для участников уголовного процесса, выступающих на стороне обвинения или защиты, процессуальная диспозитивность - это прежде всего возможность, используя свои процессуальные права, отстаивать свою позицию по уголовному делу, эффективно осуществлять уголовно-процессуальную функцию. В.А. Рязановский писал: "...если стороне в процессе принадлежит распоряжение самим субъективным правом - ей должно принадлежать и распоряжение процессуальными средствами борьбы для защиты этого права: приводить доказательства или не приводить их, обжаловать решение суда или нет и т.п. (формальная диспозитивность)" <10>. Для свидетелей процессуальная диспозитивность выражается в свободе распоряжения предоставленными им в целях защиты личных интересов процессуальными правами (например, в праве в предусмотренных законом случаях воспользоваться свидетельским иммунитетом, явиться на допрос с адвокатом и т.д.).

<10> Рязановский В.А. Единство процесса. Пособие. М., 1996. С. 45.

Говоря о значении диспозитивности в уголовном судопроизводстве, следует отметить, что в советской науке уголовно-процессуального права преобладало мнение, согласно которому отдельные черты диспозитивности, проявляющиеся в уголовном процессе, не достигают такой зрелости, чтобы приобрести статус принципа <11>. Вместе с тем М.С. Строгович отмечал, что в уголовном процессе имеет применение именно принцип диспозитивности, хотя его и нельзя признать основным принципом уголовного процесса <12>.

<11> См.: Мельников А.А. Публичность и диспозитивность в правосудии // Суд и применение закона (Сборник статей). М., 1982. С. 47; Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права / Под ред. В.М. Савицкого. М., 1983. С. 179 и др.
<12> См.: Строгович М.С. Уголовный процесс. М., 1946. С. 82.

В настоящее время мнение о том, что диспозитивность не входит в число принципов уголовного судопроизводства, по-прежнему широко распространено среди ученых-процессуалистов <13>. Вместе с тем многие авторы, рассматривая различные проблемы уголовно-процессуального права, указывают в своих работах на действие в уголовном процессе именно принципа диспозитивности <14>.

<13> См., напр.: Макарова З.В. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: информация к размышлению // Правоведение. 2003. N 1. С. 141; Пономаренко С.С. Диспозитивные начала в российском уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Оренбург, 2002. С. 12; Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. М., 2003. С. 20 и др.
<14> См., например: Александров А.С. Принципы уголовного судопроизводства // Правоведение. 2003. N 5. С. 170; Багаутдинов Ф.Н. Обеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступлений. М., 2004. С. 184; Михайловская И. Права личности - новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российская юстиция. 2002. N 7. С. 3; Нарижний С.В. Компенсация морального вреда в уголовном судопроизводстве России. СПб., 2001. С. 177; Павлушина А.А. Защита публичного интереса как универсальная процессуальная форма // Журнал российского права. 2003. N 6. С. 77; Петрухин И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России. Часть 1. М., 2004. С. 112; Руднев Вл., Беньягуев Г. Возможно ли участие нотариуса в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 28 и др.

Проявления диспозитивности в уголовном процессе России разнообразны. С одной стороны, в производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения это начало, безусловно, не достигает значения принципа уголовного процесса, поскольку доминирующее положение там занимает принцип публичности, а диспозитивность лишь проявляется в отдельных правах участников уголовного процесса. С другой стороны, производство по гражданскому иску в уголовном деле основано на диспозитивности, которая в данном случае приобретает значение принципа. Предъявление иска и дальнейшее движение искового производства в уголовном процессе зависят исключительно от усмотрения гражданского истца. Отдельные особенности, которые исковое производство приобретает в уголовном процессе, не меняют его диспозитивного построения.

В производстве по уголовным делам частного обвинения публичность уступает место диспозитивности, которая становится определяющим началом производства по уголовному делу, приобретает значение принципа уголовного процесса. Диспозитивность для производства по уголовным делам частного обвинения имеет такое же значение, какое имеет публичность для производства по делам частно-публичного и публичного обвинения. Отрицать наличие в уголовном процессе принципа диспозитивности лишь потому, что его действие не в полной мере распространяется на производство по делам публичного и частно-публичного обвинения, некорректно, поскольку, следуя такой логике, и публичность нельзя было бы назвать принципом уголовного процесса, так как она не имеет значения принципа для производства по делам частного обвинения и при производстве по гражданскому иску в уголовном деле.

В заключение отметим, что, как любой иной принцип организации процессуальной деятельности, диспозитивность имеет ценность лишь тогда, когда позволяет более эффективно (в данном случае в сравнении с публичным порядком) решать стоящие перед уголовным судопроизводством задачи. На тот случай, если диспозитивное построение той или иной процедуры окажется неэффективным, не будет способствовать (или станет препятствием) достижению назначения уголовного процесса, законодатель должен предусматривать действенные публично-правовые механизмы защиты прав личности. В качестве примера можно привести обязанность следователя и дознавателя (с согласия прокурора) возбуждать уголовные дела о преступлениях, преследуемых по общему правилу в порядке частного обвинения, при наличии оснований, указанных в ч. 4 ст. 20 УПК РФ (зависимое и беспомощное состояние, применение насилия, угроз и т.д.). По смыслу закона (ч. 5 ст. 20 УПК РФ) возбужденные в таком порядке уголовные дела относятся к категории публичного обвинения <15>.

<15> Правда, приходится констатировать некоторую непоследовательность законодателя в этом вопросе. В отдельных нормах УПК РФ уголовные дела, возбуждаемые в порядке ч. 4 ст. 20 УПК РФ, именуются делами частного обвинения (см., например, ч. 2 ст. 246 УПК РФ). Однако надо иметь в виду, что рассматриваемая процедура возбуждения уголовных дел применяется именно потому, что частное обвинение в силу различных причин по таким делам осуществляться не может. Для защиты прав и законных интересов потерпевших требуется вмешательство государства и осуществление публичного уголовного преследования.

Подобное ограничение диспозитивности ни в коей мере не следует рассматривать как умаление процессуальных прав участников уголовного судопроизводства. Дело в том, что необходимым условием реализации диспозитивности в уголовном процессе является возможность участников производства по уголовному делу свободно распоряжаться своими правами. Находящаяся в зависимом состоянии, подвергающаяся насилию, угрозам или иным формам давления личность не имеет возможности свободно использовать предоставленные ей диспозитивные права ради защиты собственных интересов. Фактически гражданин оказывается неспособным самостоятельно защищать свои права и интересы, а потому не может выступать в качестве субъекта диспозитивности и нуждается в публично-правовой защите со стороны государства в лице его должностных лиц и органов.

Соотношение общественных и личных интересов, отношение го­сударства к личности выражаются в категориях публичности и дис­позитивности. Эти категории употребляют в широком и узком смысле слова.

Публичность в широком смысле - это приоритет общественных, государственных начал во взаимоотношениях человека с властью, тогда как диспозитивность предполагает большую ценность неко­торых интересов личности, когда они вступают в противоречие с го­сударственными интересами.

В публичных интересах приходится ограничивать некоторые права и свободы личности, а в частных интересах - прибегать к самоограничению государственной власти и выстраивать систему гарантий прав личности, охраняющих ее от произвола органов государства.

Современные представления о соотношении публичности и дис­позитивности в значительной мере опираются на концепцию обще­ственного договора (Т. Гоббс, Д. Локк, Ж.-Ж. Руссо и др.). По мнению одного из основателей указанной концепции Томаса Гоббса, люди по самой своей природе были порочны, злобны, ненавидели друг друга ("человек человеку волк” - homo homoni lupus est), что привело к “войне всех против всех” ("bellum omnium contra omnes). В такой ситуации у людей, чтобы спасти человечество, был только один вы­бор - общественный договор, т. е. согласие на то, что будет образова­но государство, которому люди делегируют часть своих прав для на­ведения порядка и управления делами общества.

Обосновывая идею общественного договора, Ж.-Ж. Руссо писал: “Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы и превраща­ется в нераздельную часть целого". Идей общественного договора и естественного права придерживались также философ голланд­ской школы Гуго Гроций (государство - договор свободных людей) и Спиноза (ограничение естественной свободы человека во имя об­щего блага: государство охраняет естественные права человека).

В странах, где принцип публичности гипертрофирован, на граж­данина возлагается большой объем обязанностей, и их исполнение обеспечивается применением самых строгих санкций. В других же странах, где господствует диспозитивность, наблюдается следующая закономерность: чем выше уровень правовой культуры народа, чем естественней и популярней идея правопослушания, тем меньше ме­лочных бюрократических предписаний издается в стране. В этой ситуации можно позволить себе такую роскошь, как наличие про­белов в законодательстве, формулирование правовых предпи­саний лишь на уровне принципов без их детализации, упроще­ние судопроизводства. Такие явления наблюдаются, в частности, в странах Европейского содружества. И наоборот: массовое неис­полнение обязанностей влечет издание огромного количества стро­жайших нормативных актов, целевых программ, которые накапли­ваются, но вскоре забываются и не исполняются. Вероятно, сущест­вует какой-то порог, за которым дальнейшее нормотворчество при­казного характера становится бессмысленным. В кризисные времена расширяется сфера юридических обязанностей, вводятся, но вскоре обесцениваются санкции, причем применяются они к тем, кто “подвернется под руку”, к “козлам отпущения”, чтобы соз­дать иллюзию эффективности нарастающего государственного принуждения. Вот в такие времена особенно слышны голоса: много говорим о правах, мало - об обязанностях. Например, Н. И. Матузов утверждает, что мы “преувеличиваем значение прав и свобод по от­ношению к обязанностям”. Тот же автор уже в период перестройки писал: “Необходимо перемещение центра тяжести в научных иссле­дованиях с субъективных прав на юридические обязанности”.

Если говорить о проблеме в целом, то сдвиг в пользу ограничения прав и расширения обязанностей влечет усиление репрессивности в государственной политике и расширяет сферу государственного принуждения. Это не приближает нас к гражданскому обществу и правовому государству, для которых характерны господство пра­ва, минимум обязанностей и, как правило, добровольное их испол­нение.

В самом понятии субъективного права - первичной “клеточки” правовой системы - содержится указание на определенную меру свободного поведения личности (диспозитивность). Субъективное право состоит из четырех правомочий: 1) возможности обладать оп­ределенным социальным благом, 2) вытекающей из этого возмож­ности вести себя определенным образом - действовать или бездей­ствовать в своих интересах, 3) возможности требовать от других соответствующего поведения, 4) возможности обратиться в компе­тентные государственные органы для устранения помех в облада­нии социальным благом. Обладатель субъективного права может реализовать любую из указанных возможностей - это всецело за­висит от его воли, усмотрения, желания (диспозитивность). Значит, субъективное право - мера свободы конкретной личности и в то же время мера несвободы всех остальных, чья обязанность, корреспон­дируя субъективному праву, не исполняется по доброй воле. Имеет­ся широкая сфера государственной деятельности, где во имя инте­ресов общества довольно часто приходится прибегать к некоторому ограничению основных прав и свобод личности (публичность). Это область борьбы с преступностью, охватываемая тремя взаимосвя­занными отраслями права - уголовно-процессуальным, уголовным и уголовно-исполнительным. Особо остро стоит вопрос о возможно­сти и допустимых пределах ограничения основных прав личности в сфере действия уголовно-процессуального права. При задержа­нии и заключении лица под стражу ограничивается личная свобода гражданина, еще не признанного по суду виновным. При отстране­нии обвиняемого от должности ограничивается право на выбор профессии и места работы. Налагая арест на имущество обвиняемо­го, следователь ограничивает права собственника. Принудительно поместить обвиняемого на экспертизу в медицинское учреждение - значит ограничить его индивидуальную свободу. В целях собирания доказательств по уголовному делу закон допускает возможность ог­раничения и других конституционных прав личности при проведе­нии обысков и выемок (неприкосновенность жилища), наложении ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию, ее осмотре и изъятии, прослушивании телефонных переговоров (вторжение в частную жизнь граждан), принудительном осмотре тела человека в связи с освидетельствованием и экспертизой, личным обыском и получением образцов для сравнительного исследования (непри­косновенность личности).

Речь идет о соотношении личных интересов гражданина, участ­вующего в уголовном процессе в качестве свидетеля, потерпевшего, обвиняемого и т. д., и интересов всего общества, нуждающегося в изобличении и наказании виновных и недопущении осуждения невиновных (публичность). Отказ кого-либо из указанных лиц вы­полнить свой долг перед обществом, государством, выражающийся в уклонении от участия в процессуальных действиях или сообще­нии заведомо неверных сведений, создает помехи в деятельности органов охраны правопорядка и в отдельных случаях служит при­чиной неправильного разрешения уголовных дел. Такие действия граждан рассматриваются как противоправные и влекут примене­ние процессуальных, а в ряде случаев и уголовно-правовых санкций (преобладание публичного начала). Справедливо сказано: “Пытать­ся создавать законы, не влекущие никакого стеснения, - это было бы безумием; но устранить всякие подавляющие и излишние стес­нения - это цель, к которой стремится разум”1.

Недооценка прав человека, превращение его в средство достиже­ния общесоциальных целей наиболее рельефно обнаруживаются в сфере борьбы с преступностью. В. В. Лунеев пишет: “Некорректен вопрос: что важнее - контроль над преступностью или судебная за­щита прав личности?” Если предпочтительно второе, то “получа­ется, что система уголовной юстиции существует для защиты прав подозреваемых, обвиняемых и подсудимых”. И далее: ”Борьба с пре­ступностью является целью системы, а соблюдение прав - одним из очень важных, но средств ее достижения”.

На мой взгляд, автор неправ. Соблюдение прав человека не мо­жет быть средством, повышающим эффективность борьбы с пре­ступностью. Наоборот, оно затрудняет эту борьбу. Поэтому прихо­дится искать баланс между двумя ценностями - правами человека и степенью контроля над преступностью, т. е. находить оптималь­ное соотношение между публичностью и диспозитивностью. Нару­шение этого баланса в ущерб правам человека порождает полицей­ские тенденции в деятельности соответствующих государственных органов.

Система уголовной юстиции нацелена не только на усиление контроля над преступностью, но и на обеспечение прав человека. Во-первых, раскрывая преступления, система защищает права по­терпевших, настоящих и будущих. Во-вторых, не менее важной це­лью системы является правовая защита от излишнего принужде­ния и необоснованного осуждения лиц, привлекаемых к участию в уголовном судопроизводстве. В-третьих, интересы личности мо­гут оказаться дороже раскрытия преступления (дела частного обви­нения, запрет “поворота к худшему” и др.). В 60-х годах XX в.

Хэрберт Пеккер пришел к выводу, что в мире существуют две модели борьбы с преступностью - Due Process Model (приоритет - защита прав личности) и Crime Control Model (приоритет - контроль над преступностью путем ограничения прав личности).

Перед законодателем стоит непростая задача - минимизировать процессуальное (публичное) принуждение с тем, чтобы защитить, насколько это возможно, права и свободы человека (диспозитив­ность). Минимум принуждения, минимум правоограничений при попытках раскрыть преступления - вот трудный вопрос, решаемый законодателем. Тоталитарные системы предпочитают истину, до­бываемую ценой ограничения прав граждан, а в демократических странах на первое место ставят права граждан, которыми нельзя чрезмерно жертвовать даже во имя достижения истины. При этом расследование преступлений становится более трудным занятием, требующим уважения прав граждан. Даже в одной отдельно взятой стране соотношение между двумя ценностями - истина или права человека, т. е. публичностью, или диспозитивностью, - меняется вслед за изменениями социально-политической обстановки. В по­следнее время в России наметилась тенденция ограничения прав личности при поисках истины по уголовным делам. В этом отноше­нии характерно понимание некоторыми юристами правового госу­дарства как власти, для которой человек, его права якобы не явля­ются главной ценностью. “Когда правовое государство, - пишет А. Д. Бойков, - односторонне и назойливо подается только с позиции обеспечения и защиты прав человека, возникает резонный вопрос: разве нет более высоких ценностей, нежели индивидуалистические интересы отдельной личности?”. Автор явно не в ладах с россий­ской Конституцией, которая установила: “Человек, его права и сво­боды являются высшей ценностью” (ст. 2). От рассуждений А. Д. Бойкова пахнуло до боли знакомой идеологической установ­кой, согласно которой общественный интерес всегда выше, а чело­век - лишь средство достижения этого интереса. Разумеется, обще­ственный интерес существует, но он - не что иное, как сознательное самоограничение отдельных личностей, договорившихся ради об­щего блага о возможности ограничения государством части инди­видуальных прав и свобод. Государственное принуждение, рассмат­риваемое с этих позиций, есть средство защиты интересов челове­ка, права которого нарушены.

В 60-х годах усилиями Верховного Суда США под председатель­ством Уоррена была выдвинута доктрина большей ценности прав человека. Прецеденты Миранды (1966 г.) и Эскобедо (1964 г.) поста­вили в жесткие правовые рамки деятельность полиции по раскры­тию преступлений: признания обвиняемых были объявлены недо­пустимыми доказательствами в случаях, когда полиция нарушала права человека (допрос без защитника, неразъяснение задержан­ному прав, нарушение процедуры задержания и допроса и т. д.). В дальнейшем “суд Бергера” и “суд Ренквиста” несколько дезавуиро­вали знаменитые прецеденты, но это существенно не повлияло на уровень преступности в США.

Соотношение общественных и личных интересов, отношение го­сударства к личности выражаются в категориях публичности и дис­позитивности. Публичность - правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица и органы государства обязаны дейст­вовать от его имени и в его интересах. В случаях коллизии интере­сов государства и личности отдается предпочтение первым. Дис­позитивность как принцип права, наоборот, предоставляет граж­данам возможность по собственному усмотрению распоряжаться своим материальным или процессуальным правом. Но для опреде­ления диспозитивности в узком смысле необходимо дополнить при­веденную формулировку указанием на то, что это понятие означает следующее: субъект, свободно распоряжаясь своим правом, влияет на возбуждение, движение дела, прекращение судопроизводства, выбор подсудности, сокращение по воле субъекта предоставленных ему гарантий, выбор форм производства, определение размера ис­ковых требований и т. д. Без такой конкретизации диспозитивность понималась бы как свободное распоряжение любым субъективным правом (на заявление ходатайств, отводов, представление доказа­тельств, ознакомление с делом и т. д.), т. е. сливалась бы с более ши­роким понятием реализации права1. Диспозитивностью охватыва­ются такие действия органов государства и должностных лиц, кото­рые согласно закону невозможны без волеизъявления частного лица. Понимаемая в узком смысле, диспозитивность могла бы рас­пространяться не только на граждан, но и на прокурора в суде, когда от его усмотрения зависит движение судебного дела (например, отказ прокурора от обвинения, влекущий, как известно, прекраще­ние уголовного дела). Но дискреционные полномочия прокурора все-таки нежелательно отождествлять с диспозитивностью, кото­рая связана с реализаций субъективного права частных лиц.

Под диспозитивностью следует также понимать отдание пред­почтения личным интересам обвиняемого или другого участника процесса в коллизионных ситуациях, когда законодатель решает, что личный интерес дороже публичного (недопущение физического насилия над потерпевшим и свидетелем при получении образцов для экспертного исследования, освидетельствовании, экспертизе ит. д.; запрет “поворота к худшему” для подсудимого, обжаловавше­го приговор; запрет отменять в порядке надзора оправдательный приговор после его вступления в законную силу; запрет изымать из полостей тела пули, осколки, другие предметы, могущие быть веще­ственными доказательствами по уголовному делу, без согласия па­циента и др.).

В классическом (Древняя Греция, Древний Рим) и раннем обви­нительном процессе уголовное преследование зависело от воле­изъявления потерпевшего, который сам собирал доказательства и представлял их суду (диспозитивность). В дальнейшем частно­исковое производство было заменено розыском, который вело госу­дарство. Сильные публичные начала характерны для инквизиции и полицейского государства. Преобладание диспозитивности свой­ственно зрелому гражданскому обществу и демократическому госу­дарству.

В одних отраслях права ведущим принципом является публич­ность, в других- диспозитивность. Все уголовное право пронизано принципом публичности (государство в интересах общества опре­деляет, какое поведение преступно и уголовно наказуемо). Преобла­дание публичности характерно и для уголовного процесса (деятель­ности государства по раскрытию преступлений, установлению ви­новных или реабилитации невиновных). То же относится к матери­альному и процессуальному административному праву. Принцип диспозитивности проявляет себя достаточно полно в гражданском и гражданско-процессуальном праве. Человек может воспользо­ваться или не воспользоваться возникшим у него субъективным правом по своему усмотрению, а именно обратиться в суд или в дру­гой компетентный государственный орган за защитой нарушенно­го права либо воздержаться от такого обращения. Отказ от иска, признание иска, мировое соглашение сторон, по нашему мнению, должны быть обязательны для суда и влечь прекращение производ­ства по гражданскому делу.

В сфере уголовного процесса элементы диспозитивности усмат­риваются в том, что уголовные дела частного обвинения (ст. 115, 116, ч. 1 ст. 129, ст. 130 УК РФ) возбуждаются только по жалобе по­терпевшего и подлежат прекращению в случае примирения потер­певшего с обвиняемым до удаления суда в совещательную комнату.

Уголовные дела частно-публичного обвинения (ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 136, ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139, ст. 145, ст. 146, ч. 1 ст. 147 УК РФ) возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат. Во всех этих случаях частный интерес потерпевшего признается более значимым, чем раскрытие преступления и нака­зание виновного. В УПК РФ 2001 г. перечень для частно-пуб­личного обвинения расширен. Желательно еще более усилить нача­ло диспозитивности, переведя дела частно-публичного обвинения в категорию дел частного обвинения. Примирение потерпевшего с обвиняемым по таким делам должно было бы влечь их прекраще­ние. Например, потерпевшая от изнасилования примирилась с на­сильником, и они урегулировали свои отношения, вступив в брак. В такой ситуации бессмысленно дальнейшее производство по делу, но потерпевшая должна возместить убытки, понесенные государст­вом в связи с расследованием и судебным разбирательством этого уголовного дела.

Закон существенно ограничивает диспозитивное начало уголов­ного процесса, допуская возбуждение уголовного дела частного и частно-публичного обвинения по усмотрению не только прокуро­ра, но и следователя, дознавателя, если они считают, что потерпев­ший не в состоянии защищать свои права и законные интересы в силу беспомощного состояния, зависимости от обвиняемого или по иным причинам (ч. 4 ст. 20 УПК РФ). В этих случаях дело но­сит публично-правовой характер. Представляется, что публичное начало здесь необоснованно расширено. Желательно, чтобы от про­курора следователь (дознаватель) получал согласие на возбуждение уголовного дела частного или частно-публичного обвинения. Иначе защита прав потерпевшего указанными лицами перерастает в свою противоположность-игнорирование законных интересов психиче­ски здорового, дееспособного потерпевшего, хотя бы и находящего­ся в беспомощном состоянии (соматическое заболевание, старость ит.п.). Указание в законе “иных причин”, побуждающих прокурора, следователя, дознавателя возбудить уголовное дело, делает их ком­петенцию безбрежно неопределенной. Желательно предоставить право возбуждения такого рода дел только прокурору.

Наметилась тенденция к расширению начала диспозитивности в российском уголовном процессе. Федеральным законом “О внесе­нии изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР в связи с приня­тием нового Уголовного кодекса Российской Федерации” от 15 де­кабря 1996 г. была введена в сущности новая категория уголовных дел, которые можно назвать делами публично-частного обвинения (ст. 9 УПК РСФСР), прекращаемыми в случае примирения обвиняе­мого с потерпевшим. УПК РФ 2001 г. расширил число таких дел, отнеся к ним дела о преступлениях не только небольшой, как было в УПК РСФСР, но и средней тяжести с наказанием до 5 лет лишения свободы (ч. 3 ст. 15 УК РФ, ст. 25 УПК РФ). Надо полагать, перечень таких дел будет расширяться. Это дела публичного обвинения, но они могут быть прекращены при наличии следующих условий: со­гласие прокурора (на стадии предварительного расследования) с прекращением дела; совершение преступления впервые; прими­рение обвиняемого с потерпевшим; заглаживание вреда, причинен­ного потерпевшему. Однако начало публичности усматривается в том, что судья, прокурор, следователь, дознаватель вправе, а не обязаны прекратить такое дело, с чем трудно согласиться.

Начало диспозитивности коснулось и руководителей коммерче­ских и иных организаций, без согласия которых не допускается уго­ловное преследование сотрудников этих организаций, совершив­ших преступления, предусматривавшиеся гл. 23 УК РФ (“Преступле­ния против интересов службы в коммерческих и иных организаци­ях” - ст. 201-204), если преступление не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества и госу­дарства (ст. 23 УПК РФ). Речь идет о злоупотреблениях полномочия­ми, допускаемых работниками коммерческих и иных негосударст­венных организаций, частными нотариусами и аудиторами, превы­шении полномочий служащими охранных или детективных служб и коммерческом подкупе. Государство как бы отдает на откуп ком­мерческим и иным негосударственным организациям решение во­проса об уголовном преследовании своих сотрудников за преступле­ния, причинившие вред только данной организации и никому бо­лее. Заявление руководителя или лица, действующего с его согла­сия, должно содержать просьбу не о привлечении лица к уголовной ответственности (так было по УПК РСФСР), а о возбуждении против него уголовного дела. Инициатива возбуждения уголовного дела мо­жет исходить от прокурора, следователя, дознавателя, но в этом слу­чае требуется согласие руководителя коммерческой организации.

Проявлением диспозитивности служит прекращение уголовного дела ввиду деятельного раскаяния обвиняемого (ст. 28 УПК РФ). Но здесь присутствует и публичное начало, так как по ч. 2 ст. 28 УПК РФ дело может быть прекращено при совершении тяжкого преступ­ления лицом, специально внедренным в преступную среду в целях доносительства. Диспозитивность усматривается в том, что при прекращении дела по любому из нереабилитирующих оснований обвиняемый вправе потребовать судебного разбирательства.

Диспозитивность в уголовном процессе проявляется и в том, что при рассмотрении судом гражданского иска должны применяться некоторые правила гражданского процесса, если иное не преду­смотрено УПК РФ. В рамках уголовно-процессуальной процедуры возможны: отказ от иска и признание иска, которые должны влечь прекращение производства по иску при рассмотрении судом уго­ловного дела; перенос рассмотрения иска в суд, действующий в по­рядке гражданского судопроизводства; мировое соглашение сто­рон. В случаях, когда арест на имущество наложен в целях обеспече-

ния гражданского иска, обвиняемый вправе определить, какое именно имущество подлежит аресту в пределах суммы заявленного иска. В этом также находит воплощение принцип диспозитивности.

Идея диспозитивности лежит в основе и таких процессуальных гарантий обвиняемого, как выбор между рассмотрением дела су­дом, которому оно подсудно, и вышестоящим судом; выбор между рассмотрением уголовного дела судом присяжных и коллегией из трех профессиональных судей; выбор между проведением или непроведением судебного разбирательства в зависимости от приз­нания или отрицания вины подсудимым, когда применяется гл.

40 УПК РФ.

Начало диспозитивности можно было бы усилить, отнеся к делам частного обвинения некоторые из уголовных дел публичного обви­нения (например, о мелких кражах, заражении венерической болез­нью, автотранспортных происшествиях без тяжелых последствий и некоторые другие дела, где частный интерес дороже публичного].

Уголовно-процессуальное законодательство подвергается “чист­ке” на предмет устранения гипертрофированного публичного инте­реса. Так, в соответствии с УПК РФ суду больше не предоставляется право принимать решение о возмещении ущерба, причиненного преступлением, при отсутствии гражданского иска (ч. 4 ст. 29 УПК РСФСР).

Руководствуясь публичным интересом, судьи (особенно при рас­смотрении дела в отсутствие прокурора) в соответствии с принци­пом публичности задавали подсудимым изобличающие вопросы, допрашивали подсудимых, потерпевших, свидетелей до того, как они будут допрошены сторонами (ст. 280, 283, 287 УПК РСФСР). Этот явный “перекос” уголовного процесса в сторону публичности и игнорирование принципа состязательности устранен в новом УПК РФ. Исходя из принципа публичности, председатели выше­стоящих судов приносили в порядке надзора протесты на оправда­тельные приговоры, мягкость наказания и юридической квалифи­кации деяния (ст. 371 УПК РСФСР), что несовместимо с выполняе­мой ими функцией правосудия. УПК РФ этого не допускает.

Желательно также отменить предписание публично-правового характера, согласно которому защитник в принудительном порядке назначается лицу, обладающему физическими недостатками, или лицу, обвиняемому в совершении преступления, за которое может быть применена смертная казнь (ст. 52 УПК РФ). Эти лица способны к принятию самостоятельного решения о том, нужен ли им адвокат или они намерены осуществлять защиту самостоятельно.

В кассационных и надзорных судебных инстанциях рассматри­вались дела в ревизионном порядке за пределами требований, изло­женных в жалобах и протестах, а также в отношении лиц, которые жалоб не подавали и которых не касались надзорные протесты (ст. 332, 380 УПК РСФСР). Это правило отменено при рассмотрении дел в апелляционном и кассационном порядке, где проверяется су­дебное решение лишь в той части, в которой оно обжаловано, и в от­ношении тех осужденных, которых касаются жалоба или представ­ление (ч. 2 ст. 360 УПК РФ).

Если приговор (иное судебное решение) затрагивает законные интересы того или иного участника процесса, то естественно, что он будет обжалован (опротестован). При отсутствии жалобы (протеста) презюмируется, что приговор ничьих законных интересов не нару­шил. Предполагается также, что жалобщик (автор представления) изложил все, что нарушает его права, или по каким-либо причинам не посчитал нужным это сделать. Рассмотрение дела за пределами доводов жалобы или представления (в ревизионном порядке) даже при соблюдении правила о недопустимости “поворота к худшему” рассчитано на людей безграмотных или безвольных, не желающих даже обратить внимание на то, что им кажется незаконным. Этот институт проникнут духом неуважения к личности и основан на по­пулистском обещании “все поправить” по инициативе суда. Отмена “ревизионного начала”, основанного на преувеличенном значении принципа публичности, стимулирует обжалование приговоров и повысит ответственность адвокатуры за качество кассационных и надзорных жалоб. И, конечно, такая мера позволит сэкономить ресурсы, выделяемые судебной системе, и ускорить производство в вышестоящих судах.

Однако “ревизионное начало” по-прежнему остается в надзор­ном производстве: суд не связан доводами надзорной жалобы или представления и вправе проверить все производство по делу в полном объеме и в отношении всех осужденных (ч. 1 ст. 410 УПК РФ). Вероятно, это объясняется тем, что положение осужденного никоим образом не может быть ухудшено при расмотрении дела в порядке надзора.

руководствуясь принципом публичности, закон допускал возбу­ждение уголовного дела судом и даже применение мер пресечения (включая арест) в отношении новых лиц, которым обвинение не предъявлено (ст. 256 УПК РСФСР). Это явно обвинительная функ­ция, которую нельзя соединять с функцией разрешения уголовного дела, выполняемой судом. Поэтому Конституционный Суд РФ при­знал ст. 156 УПК РСФСР противоречащей Конституции РФ (поста­новление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. по жалобе И. П. Смирновой), и это учтено в новом УПК РФ.

В учебниках по уголовному процессу в качестве одного из основ­ных принципов уголовного судопроизводства фигурирует публич­ность, а диспозитивность рассматривается лишь как некоторое ис­ключение из этого принципа. Советский взгляд на соотношение указанных принципов необходимо пересмотреть, поскольку тен­денцией развития является возрастание диспозитивности как

в уголовном процессе, как и во всех сферах взаимоотношений чело­века с властью, где ценность человеческой личности возрастает.

Идея диспозитивности выражена и в концепции восстанови­тельного правосудия. Восстановительное правосудие вместо кара­тельного - новая концепция, возникшая на Западе сравнительно недавно, могла бы быть адаптирована к российским условиям, и это значительно усилило бы начало диспозитивности в российском уго­ловном процессе.

В настоящее время в местах лишения свободы находятся более 1 млн заключенных. Они содержатся в жутких условиях, голодают, тяжело болеют, приобщаются к преступной среде, и после отбытия наказания одна треть из них снова совершает преступления (реци­див). Таким образом, карательное правосудие не в силах побороть преступность. Смысл восстановительного правосудия состоит в том, что потерпевший и обвиняемый при посредстве психолога, педаго­га или другого специалиста объясняют друг другу, что же произош­ло, какими мотивами руководствовался преступник, понимает ли он, какой вред причинил потерпевшему, готов ли он добровольно возместить этот вред. Потерпевший, выслушав обвиняемого, смяг­чается и готов многое ему простить. В этой ситуации уголовное дело прекращается, и обвиняемый не попадает за решетку. Такой способ разрешения социальных конфликтов апробирован и дал весьма по­ложительные результаты.

Федеральным законом РФ от 7 августа 2000 г. в УПК РСФСР были включены разд. XI, XII, устанавливавшие процедуру рассмотрения уголовных дел мировыми судами и апелляционный порядок обжа­лования вынесенных ими приговоров. В дальнейшем эти положе­ния были включены в УПК РФ 2001 г. Это еще один шаг в сторону расширения диспозитивного начала в российском уголовном про­цессе. Цель мировой юстиции, как видно из самого ее названия, - примирение потерпевшего с обвиняемым, влекущее прекращение уголовного дела, если обвиняемый признал свою вину и согласился возместить причиненный вред. Впервые установлено, что вступле­ние прокурора в уголовное дело (публичность) не лишает стороны права на примирение - ч. 4 ст. 318 УПК РФ (диспозитивность). Дис­позитивность в мировом суде состояла в том, что по ходатайству од­ной из сторон и при отсутствии возражений другой стороны судья был вправе провести сокращенное судебное следствие (ст. 475 УПК РСФСР). Но теперь верх берет принцип публичности, поскольку со­кращение судебного следствия УПК 2001 г. не предусматривает. Правда, обвиняемый вообще может оказаться от судебного разбира-

тельства, если он признает себя виновным (гл. 40 УПК РФ). Проявле­нием диспозитивности в суде присяжных служил отказ от судебного следствия (кроме допросов подсудимых) или его сокращение с согла­сия сторон, когда сделанные признания не оспариваются никем из участников процесса. Но в УПК РФ 2001 г. сокращение судебного следствия в суде присяжных не предусмотрено, и это можно рас­сматривать как ограничение диспозитивного начала в российском уголовном процессе.

Своеобразное переплетение публичности и диспозитивности видится во взаимоотношениях “обвиняемый - защитник - государ­ство”.

Обвиняемый вправе отказаться от защитника даже в случаях, когда согласно закону защита обязательна (ст. 52 УПК РФ) - это про­явление принципа диспозитивности. Но в случаях, когда обвиняе­мый - несовершеннолетний, страдает физическими или психиче­скими недостатками, затрудняющими защиту, не владеет языком судопроизводства, обвиняется в совершении преступления, за ко­торое может быть назначено лишение свободы на срок свыше 15 лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь, либо дело подсудно суду присяжных, либо ведется производство без су­дебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ), следователь (дознава­тель), прокурор или суд могут назначить защитника вопреки воле обвиняемого, т. е. принудительно (ч. 2 ст. 52 УПК РФ). Такое решение принимается в интересах обвиняемого, хотя и против его воли (пуб­личность).

Обвиняемый вправе пригласить в качестве защитника не только адвоката, близкого родственника, законного представителя, но и “другое лицо” (ч. 2 ст. 49 УПК РФ). Это диспозитивность (право вы­бора). Но суд контролирует выбор подсудимого и может не допус­тить участия в качестве защитника лица, не способного по своему образованию или иным данным эффективно осуществлять защиту в суде, а если он его допускает, то лишь “наряду с адвокатом” (ч. 2 ст. 49 УПК РФ). Это гарантия правосудия (публичность) и в то же время гарантия для подсудимого, значение которой он не осоз­нает (“латентная диспозитивность”). Вряд ли есть основания не распространять эту гарантию на предварительное расследова­ние. Ее смысл и значение одинаковы на всех стадиях уголовного процесса.

В публичных и личных интересах в законе указаны случаи обяза­тельного участия в уголовном деле представителя потерпевшего, если последний является несовершеннолетним или недееспособ­ным (ст. 45 УПК РФ). Причем отказ такого потерпевшего от предста­вителя не должен быть обязательным для следователя и суда.

Некоторые юристы считают, что адвокатура выполняет публич­но-правовые функции, поскольку она служит обществу и содействует

правильному разрешению уголовных дел. Эта позиция нуждается в уточнении. Адвокатура служит лицам, нуждающимся в оказании юридической помощи, и только защищая интересы таких лиц, она объективно, косвенно содействует правосудию. Адвокат - слуга” клиента, а не помощник суда.

Во взаимоотношениях адвоката с клиентом торжествует прин­цип диспозитивности: адвокат не вправе что-либо делать вопреки воле клиента, например признавать его виновным, когда он свою вину отрицает. Конфликт адвоката с клиентом допускается, если об­виняемый признает себя виновным, а адвокат считает, что он дол­жен быть оправдан. Но такая позиция в отношении взрослых вме­няемых обвиняемых не вполне оправдана, поскольку они вправе от­казаться от защитника, действующего вопреки их волеизъявлению.

С позиций публичности и диспозитивности нуждается в пере­смотре принудительное доставление (привод) подсудимого в суд. Подсудимый еще до начала судебного заседания может официально заявить, что давать показания он не будет (это его право) и что уча­ствовать в заседании суда он не хочет, в частности, потому, что со­держание в клетке, установленной в зале суда, унижает его достоин­ство. Принудительное доставление такого обвиняемого в суд в дан­ном случае правосудию ничего не дает, поэтому желательно от него отказаться. Это соответствовало бы принципу диспозитивности процесса.

В соответствии с ч. 3 ст. 274 УПК РФ подсудимый вправе давать показания в любой момент судебного следствия (диспозитивность), но председательствующий может не дать на это разрешение (пуб­личность), причем в законе не установлено, в каких случаях это воз­можно. Нужно заметить, что законодатель довольно часто прибега­ет к такому приему: предоставляет лицу право, но тут же допускает возможность отступления от него по усмотрению следователя или судьи. В этих ситуациях, в принципе нежелательных, создается лишь видимость диспозитивности, а на самом деле господствует публичность. Закон пестрит формулировками “как правило”, “в слу­чаях, не терпящих отлагательства”, “с разрешения суда” и т. п., ко­торые в силу своей неопределенности допускают произвол и ущем­ляют права участников процесса.

Диспозитивность усматривается и в том, что подача кассацион­ной или апелляционной жалобы приостанавливает исполнение приговора независимо от того, принесено ли прокурором представ­ление. Таким образом, позиция осужденного (оправданного) влияет на движение дела, иногда и прекращая его.

Диспозитивное начало свойственно правилу о недопустимости “поворота к худшему” для осужденного (оправданного), обжаловав-

шего приговор. В данном случае частный интерес (свобода безбояз­ненного обжалования приговора) дороже, чем достижение истины по уголовному делу. Но и в этом случае частное начало “перекрыва­ется” публичным, если наряду с жалобой защиты имеется кассаци­онное представление или кассационная жалоба потерпевшего, ко­торые могут повлечь возвращение дела в суд первой инстанции, где положение осужденного (оправданного) может быть ухудшено (пре­обладает публичный интерес).

Идея расширения начала диспозитивности в российском уголов­ном процессе должна иметь разумные пределы.

Высказано мнение, что в зрелом гражданском обществе “каждый гражданин должен иметь право на уголовный иск как средство вос­становления справедливости, ибо в свободной стране гражданин является гарантом права”1. Автор, видимо, знаком с историей Древ­ней Греции, где различали судебные жалобы граждан - “дике” (в за­щиту собстветственного интереса) и “графе” (в защиту публичного интереса). В Древнем Риме каждый гражданин имел право подать судебную жалобу в защиту публичного интереса, когда ему лично преступлением не был причинен вред. Эти порядки являлись атри­бутом наивной непосредственной демократии. Они были возмож­ны, например, в Древних Афинах, где население состояло всего из 40-50 тыс. свободных граждан и 400 тыс. рабов. В современных правовых государствах с развитым гражданским обществом пуб­личные иски граждан, не пострадавших лично от преступления, вряд ли будут допускаться, потому что их обилие сделает судебную систему неработоспособной. К тому же в Древней Греции и в Древ­нем Риме граждане - публичные истцы сами вели расследование, собирали доказательства и даже выступали в судах, тогда как те­перь и в ближайшем будущем расследование и уголовное преследо­вание по делам публичного обвинения будет прерогативой органов государства, действующих по жалобам граждан, пострадавших от преступлений.

Другая точка зрения состоит в том, что любой гражданин якобы может преследовать преступника, если ему лично преступлением причинен вред. Такой гражданин был бы вправе с разрешения суда провести неофициальное расследование, если органы государства по той или иной причине отказываются возбудить уголовное дело. По мнению Н. Е. Петровой, разделяющей эту точку зрения, при вве­дении неофициального расследования устраняется монополия го­сударства на уголовное преследование, облегчается доступ граждан к правосудию, создается механизм контроля и коррекции деятель­ности правоохранительных органов. Сфера действия публичности при этом якобы не сужается, а расширяется, так как жалобщики действуют не только в личных, но и в общественных интересах. Предлагается возродить институт общественных обвинителей и предоставить им, а также различным организациям и СМИ право неофициального уголовного преследования. “Неофициальный об­винитель должен иметь возможность осуществлять любые полно­мочия, составляющие содержание функции обвинения: возбуждать уголовное дело, собирать доказательства как при содействии госу­дарственных органов, так и самостоятельно” и т. д.

Эта оригинальная точка зрения заслуживает внимания. Но со­гласиться с ней в полной мере невозможно. Верно, что каждый гра­жданин, пострадавший от преступления, должен иметь право на уголовное преследование преступника. Но каким образом? Если прокурор и следователь отказали в возбуждении уголовного дела, а суд разрешил неофициальное уголовное преследование, то суд выполняет несвойственную ему функцию обвинения. Далее: не­официальный обвинитель не располагает ни полномочиями, ни реальными возможностями для проведения полноценного рассле­дования. Он не вправе проводить допросы, обыски, экспертизы, другие процессуальные действия и, следовательно, не сможет со­брать доказательства, изобличающие лицо в совершении преступ­ления. Напрасны надежды на то, что ему окажут содействие органы расследования и прокурор. Если они не нашли оснований для воз­буждения уголовного дела, то надеяться на их помощь не прихо­дится.

Введение неофициального уголовного преследования позволит прокуратуре, МВД, ФСБ уклоняться от возбуждения и расследова­ния многих уголовных дел и приведет к росту преступности. Вряд ли верно, что неофициальное уголовное преследование усилит публич­ное начало в уголовном процессе. Ведь неофициальные обвините­ли преследуют прежде всего свои личные интересы. Возрожде­ние общественных обвинителей и других подобных институтов ни к чему хорошему не приведет. В свое время эти обвинители ском­прометировали себя как юридически безграмотные малоэффектив­ные участники процесса.

В последнее время дискутируется проблема субсидиарного уго­ловного иска. Высказаны две точки зрения. Одна - потерпевший на предварительном следствии и на протяжении всего судебного раз­бирательства поддерживает обвинение, сформулированное снача­ла следователем, а затем и прокурором, и такое обвинение является субсидиарным. Другая - субсидиарное обвинение возникает, когда при отказе прокурора от обвинения потерпевший продолжает изо­бличать подсудимого в совершении преступления, не выходя за

рамки обвинения, от которого отказался прокурор. “Субсидиар­ный обвинитель, - считает А. С. Александров, - это частное лицо, од­нако действует он в публичных интересах”.

Ближе к истине первая точка зрения. Потерпевший являет­ся субсидиарным обвинителем с момента допуска его к участию в деле. В суде прокурор и потерпевший - сообвинители, но первый поддерживает государственное обвинение, а второй присоединяет­ся к нему и не может выдвинуть собственное обвинение. При этом потерпевший преследует не публичный, как полагает А. С. Алексан­дров, а личный интерес. Потерпевший может отказаться от поддер­жания прокурорского обвинения и занять любую позицию по делу, но это никак не влияет на дальнейшее движение дела. Отказ проку­рора от обвинения или изменение обвинения в благоприятную для подсудимого сторону - акция дискреционного характера, влекущая немедленное прекращение дела или вынесение приговора в соот­ветствии с измененным обвинением. Однако прокурор руковод­ствуется при этом публичным интересом, стремясь не допустить осуждение невиновного, влекущее компрометацию правосудия.

Потерпевший может не согласиться с прокурором и поддержи­вать обвинение, по которому обвиняемый был предан суду. Это так­же проявление диспозитивности, но с обратным знаком. Субсиди­арное обвинение, которое поддерживает потерпевший, является вспомогательным, дополнительным. Значит, если нет основного (государственного) обвинения, то не может быть и субсидиарного обвинения. Назвать потерпевшего частным обвинителем тоже нельзя, так как этим термином обозначается потерпевший по делам только частного обвинения. Из этой ситуации есть два выхода: рас­ширить значение термина “частный обвинитель” или не принимать во внимание обвинительную позицию потерпевшего при отказе прокурора, полном или частичном, от обвинения. Второй выход не так уж радикален, как это кажется на первый взгляд. Прокурор от­казывается от обвинения в крайне редких случаях, когда он как юрист видит, что обвинение не подтверждено исследованными в суде доказательствами или в действиях подсудимого нет состава преступления. Потерпевший-человек, как правило, неосведомлен­ный в праве. После отказа прокурора от обвинения он продолжает уголовное преследование исключительно из жажды мести, которая, как известно, никогда не приводит к истине.

Несколько*слов о гражданском судопроизводстве, которое, в от­личие от уголовного, характерно преобладанием принципа диспо­зитивности и гораздо менее выраженным началом публичности. Гражданское судопроизводство - это спор равноправных сторон, са­мостоятельно собирающих и представляющих суду доказательства. Но публичное начало видится уже в том, что спор ведется перед го­сударственным органом - судом, от решения которого зависит его

исход. Элементом публичности является право суда оказывать со­действие сторонам, если они не в состоянии истребовать необходи­мые доказательства (см.: § 1-3 гл. VI настоящей книги).

Гражданское судопроизводство начинается, как правило, по инициативе истца (заявителя), и его движение и прекращение зави­сит от усмотрения сторон (диспозитивность). На любой стадии про­цесса истец вправе отказаться от иска, не мотивируя отказ, и тогда производство по делу подлежит прекращению. Истец может изме­нить предмет и основание иска.

В соответствии с принципом диспозитивности дело подлежит прекращению в случае признания иска ответчиком или заключе­ния сторонами мирового соглашения. Но проявлением принципа публичности является право суда не принять отказ от иска, призна­ние иска и не утвердить мировое соглашение, если, по мнению суда, такие действия нарушают закон либо права и интересы других лиц.

Диспозитивность гражданского процесса состоит в том, что сто­роны обязаны доказывать свои утверждения под угрозой того, что в случае недоказанности они не будут приняты судом.

Диспозитивное построение гражданского процесса серьезно ис­кажается вследствие активной деятельности прокурора в защиту интересов не только государства, но и частных лиц, притом даже без их согласия.

ГПК РФ (гл. 24) предоставил государственным органам, органам местного самоуправления, организациям и гражданам, защищаю­щим права и законные интересы других лиц, право обращения в суд “в защиту неопределенного круга лиц”. Если следовать букве зако­на, то любой гражданин вправе защищать в суде интересы своих со­граждан, которых он совершенно не знает и от которых не прини­мал поручения на представительство их интересов в суде. Пуб­лично-правовую функцию защиты “неопределенного круга лиц” мо­жет осуществлять прокурор, опротестовывая нормативный акт, нарушающий права и интересы не отдельного человека, а большой группы людей, имена которых можно и не знать. Отдельный же гра­жданин или какая-либо организация могут защищать в суде инте­ресы конкретного лица или группы конкретных лиц, а не общества в целом.

Термин «диспозитивность» (от лат. «dispositivus» — распоряжающийся) означает юридическое право участников судебного процесса действовать по своему усмотрению.

В советский период в уголовном судопроизводстве господствовал принцип публичности. Но в то же время среди ученых велась дискуссия о роли диспозитивности в уголовном судопроизводстве.

В 1920 году вышла работа В.А.Рязановского «Единство процесса». В ней говорилось о сходстве процессуальных институтов, присущих гражданскому, уголовному и административному судопроизводству. Это единство объяснялось учеными общностью некоторых принципов, одним из которых признавался принцип диспозитивности.

М.С. Сторогович впервые выделил материальную и процессуальную диспозитивность: соответственно как свободу распоряжения предметом уголовного преследования (обвинением) и свободу распоряжаться процессуальными средствами защиты.

Ряд ученых: И.М. Гальперин, А.М. Ларин, А.А. Мельников и др. называли сферой диспозитивности производство по гражданскому иску в уголовном процессе, так как это средство защиты субъективных гражданских прав не может быть использовано на основе господствующего в уголовном процессе принципе публичности.

На современном этапе уголовный процесс базируется на принципе публичности, однако, реформирование всех сторон общественной жизни на демократических началах определило тенденцию на расширение сферы диспозитивности в уголовном процессе.

Участники уголовного процесса действуют на основе уголовно-процессуального законодательства. Под формами проявления диспозитивности следует понимать отдельные диспозитивные права, предоставленные участникам уголовного процесса. Можно выделить 2 группы таких прав: связанные с реализацией личного интереса и связанные с реализацией процессуальных прав. То есть, диспозитивность представляется нам как свобода выбора участников уголовного процесса в реализации прав, предоставленных уголовно-процессуальным законом.

В науке уголовного процесса ведется дискуссия о том, можно ли отнести диспозитивность к принципам уголовного процесса. Полагаем, что говорить о принципе диспозитивности в уголовном процессе преждевременно. Бесспорно ее наличие, так как в противном случае было бы невозможно вести уголовное преследование на демократических началах, соблюдая приоритет прав и свобод человека и гражданина. Диспозитивность не имеет легального закрепления в действующем уголовно-процессуальном кодексе России, и пока наличествует только в трудах ученых-процессуалистов, то есть является принципом – идеей.

О соотношении диспозитивности и публичности в уголовном процессе

Также интересен вопрос о соотношении диспозитивности и публичности в уголовном процессе. По нашему мнению, здесь действует механизм, сходный системе сдержек и противовесов в принципе разделения властей. Диспозитивность в уголовном процессе ограничивает действие публичности там, где это может нанести вред реализации прав и свобод человека и гражданина, защищает личность от чрезмерной государственной репрессии.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что диспозитивность является многогранной категорией. Она существует и в частных, и в публичных отраслях права, проявляясь в различных формах. Говоря об уголовном процессе, следует отметить, что категория диспозитивности активно разрабатывается в науке как принцип-идея, еще не получив нормативного закрепления.

Термин «диспозитивность» (происходит от позднелатинского «dispositivus» - распоряжающийся) означает юридическое право участников судебного процесса действовать по своему усмотрению.

Присущий гражданскому судопроизводству принцип диспо- зитивности означает, что процессуальные отношения в гражданском судопроизводстве возникают, изменяются и прекращаются, главным образом, по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться своими процессуальными правами, а также спорным материальным правом. Содержание принципа диспозитивности в науке гражданского процессуального права раскрывается через конкретные нормы процессуального права, в которых зафиксированы, в основном, действия участников процесса, направленные на его возникновение, движение, изменение и прекращение. Изучение диспозитивности в уголовном процессе также невозможно без тщательного анализа уголовно-процессуального законодательства с целью выявления и исследования отдельных форм проявления диспозитивности. Однако для этого прежде всего необходимо раскрыть понятие «формы проявления диспозитивности в уголовном судопроизводстве».

Одно из значений термина «форма» - «вид, тип, устройство, структура, внешнее выражение чего-нибудь, обусловленное определенным содержанием» . Как философская категория «форма» означает способ существования и выражения содержания.

Уголовно-процессуальная деятельность всех участников процесса осуществляется на основе уголовно-процессуального законодательства, в нормах которого и находит свое выражение диспозитивность. Поэтому формами проявления диспозитивности являются отдельные диспозитивные права участников уголовного процесса, отстаивающих (защищающих, представляющих) в деле личный интерес. Не реализацию участником уголовного процесса диспозитивного права при производстве по конкретному уголовному делу, а само существование (закрепление в законе) такого права следует считать формой проявления диспозитивно- сти, поскольку диспозитивность - явление, объективно существующее в уголовном судопроизводстве, нашедшее отражение в уголовно-процессуальном законодательстве.

По мнению В.П. Божьева, диспозитивное начало действует в уголовном процессе локально, избирательно, причем только тогда, когда это оговорено в специальной норме права и только в допустимых законом пределах. Вместе с тем в некоторых случаях диспозитивные права участников процесса, не находя четкого закрепления в правовой норме, вытекают из смысла уголовно-процессуального закона. Так, например, в ч. 4 ст. 354 УПК РФ указано, что право кассаиион- ного обжалования судебного решения принадлежит осужденному, оправданному, их защитникам и законным представителям, государственному обвинителю или вышестоящему прокурору, а также потерпевшему и его представителю. Однако Конституционный Суд РФ в своем Определении от 22 января 2004 г. № 119-О указал, что данная норма по своему конституционно-правовому смыслу не исключает возможность обжалования в кассационном порядке судебного решения и иными лицами, чьи права и законные интересы были затронуты этим решением.

Таким образом, формой проявления диспозитивности в уголовном судопроизводстве является закрепленное в законе или вы-

текающее из смысла закона диспозитивное право участника уголовного процесса или иного лица, отстаивающего (защищающего, представляющего) в уголовном деле личным интерес.

Субъективное право лица означает выраженные в норме права и закрепленные в ней: а) возможность пользования определенным социальным благом; б) полномочия совершать определенные действия и требовать соответствующих действий от других лиц; в) свобода поведения, поступков в границах, установленных нормой права.

Диспозитивными являются не все субъективные права, предоставляемые участникам уголовного процесса. А.М. Ларин и А.А. Мельников отмечали, что диспозитивность иногда смешивают с возможностью свободно использовать субъективные процессуальные права. Но такая возможность - неотъемлемое свойство любого субъективного права, а не видовое отличие некоторых субъективных прав. В связи с этим возникает проблема, связанная с определением критериев для выделения диспози- тивных прав из всего массива процессуальных прав участников уголовного судопроизводства. Но прежде следует очертить круг лиц, являющихся субъектами диспозитивности, то есть наделенных диспозитивными правами.

Рассматривая вопрос о том, кто может выступать в качестве субъектов диспозитивности в уголовном процессе, следует обратить внимание на следующие моменты.

1. Государственные органы и должностные лица, ведущие производство по уголовному делу, осуществляющие функцию уголовного преследования, действуют в публичном интересе. Этим объясняется отсутствие у них свободы в распоряжении процессуальными правами. Процессуальные права должны бытв реализованы, если этого требуют публичные интересы, если это способствует решению задач уголовного судопроизводства. Смысл указания законодателем на право (например, согласно ч. 1 ст. 181 УПК РФ в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, следователь вправе произвести следственный эксперимент) состоит, по мнению И.М. Гальперина,

в том, что компетентному органу предоставляются более широкие возможности оценки условий, определяющих выбор того или иного процессуального действия, той или иной процессуальной формы. Наличие же конкретных условий превращает указанное право в обязанность, вытекающую из содержания принципа публичности уголовного процесса. Такого же мнения придерживаются Т.Н. Добровольская, А.А. Мельников и В.Н. Бояринцев. Поэтому нельзя согласиться с А.С. Александровым, который полагает, что государственный обвинитель может быть субъектом диспози- тивности. Для государственных органов и их должностных лиц действует общеправовой принцип: им разрешено только то, что прямо предусмотрено Конституцией и законом. Для них не может быть какой-либо диспозитивности, произвольности действий.

2. Только участники уголовного процесса, отстаивающие (защищающие, представляющие) личные интересы, свободны в выборе линии поведения. Поэтому закон не случайно категорически запрещает участие в деле судьи, прокурора, следователя или дознавателя, если они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе уголовного дела (ч. 2 ст. 61 УПК РФ) . При наличии личной заинтересованности подлежат отводу также секретарь судебного заседания, переводчик, эксперт и специалист (ст. 68-71 УПК РФ) . В качестве понятого согласно ч. 1 ст. 60 УПК РФ может выступать только лицо, не заинтересованное в исходе уголовного дела. Все это приводит к выводу, что перечисленные участники уголовного процесса не могут распоряжаться

предоставленными им процессуальными правами по своему личному усмотрению.

Суд в уголовном процессе выполняет публичные функции. Как уже было сказано, личная заинтересованность судьи в исходе уголовного дела исключает его участие в деле. Основной процессуальной обязанностью суда является рассмотрение по существу поступившего уголовного дела и принятие по нему законного и обоснованного решения, в связи с чем этот орган также не может быть отнесен к субъектам диспозитивности. Суд наделен процессуальными правами, однако «права юрисдикционно- го органа нельзя рассматривать как вид и меру возможного поведения. Юрисдикционный орган наделен правами в целях исполнения возложенных на него обязанностей, поэтому его права выступают в роли правомочий, которые он должен (выделено нами - И. Д.) осуществить с целью выполнения возложенных на него функций» . 3. Подозреваемый, обвиняемый (подсудимый, осужденный, оправданный), их защитники и законные представители, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители отстаивают (защищают, представляют) в уголовном деле личный интерес. Эти участники уголовного процесса наделены широкими процессуальными правами (с возложением соответствующих обязанностей) , позволяющими активно участвовать в процессе и влиять на движение и исход дела. Не исключается наличие личного интереса и у свидетеля. По мнению Г.Г. Чачиной, свидетель при решении вопроса об использовании свидетельского иммунитета может руководствоваться, например, семейными интересами (желанием сохранить семью, семейное доверие, добрые отношения внутри семьи, любовью и милосердием к своим близким) . Предоставляя тому или иному лицу право отказаться от дачи свидетельских показаний, законодатель предполагает наличие у этого лица определенного личного интереса. Более того, свидетельский иммунитет предостав-

ляется именно для того, чтобы лицо могло, воспользовавшись правом отказа от дачи показаний, защитить свой законный личный интерес.

4. В качестве субъектов диспозитивности могут выступать и иные заинтересованные лица, не признанные в установленном законом порядке участниками производства по уголовному делу (например, проживающие совместно с обвиняемым лица, чьи права и законные интересы были нарушены в результате проведенного в их жилище обыска, вправе обжаловать действия следователя прокурору или в суд) .

Таким образом, субъектами диспозитивности в уголовном судопроизводстве могут быть участники уголовного процесса и иные лица, отстаивающие (зашщщюшие, представляющие) в уголовном деле личный интерес.

Участник уголовного процесса может реализовать свои права только в том случае, если он понимает их смысл, содержание, знает о правовых последствиях реализации права. Поэтому государственные органы и должностные лица, ведущие производство по уголовному делу, должны разъяснять участнику уголовного судопроизводства его процессуальные права и оказывать содействие в том, чтобы он мог ими воспользоваться.

Необходимым условием эффективной реализации участниками уголовного процесса своих прав является возможность свободно распоряжаться этими правами. На практике это требование

может быть обеспечено далеко не всегда. Так, участники уголовного судопроизводства могут испытывать на себе давление со стороны заинтересованных лиц, в результате чего они лишаются возможности свободно выразить свою волю и принять решение, отвечающее их интересам. Кроме того, субъект может не иметь возможности распоряжаться своими правами в силу своего беспомощного состояния. В таких случаях законодатель ограничивает действие диспозитивности в уголовном процессе и поручает защищать интересы участников уголовного судопроизводства прокурору (ч. 3 ст. 318 УПК РФ) . Тем самым закон не допускает принятие уголовно-процессуальных решений субъектами, имеющими «порок воли» .

Существенной характеристикой любого субъективного права является обозначение им свободы поведения, поступков субъекта в границах, установленных нормой права. Но не все права, предоставленные законом перечисленным субъектам, являются диспозитивными. Можно выделить следующие характерные черты диспозитивных прав:

Право является диспозитивным только в том случае, если ему соответствует безусловная обязанность должностного лица совершить определенные действия (воздержаться от их совершения) . Надо отметить, что обязанность эта в стадии досудебного производства может быть возложена не только на должностное лицо, осуществляющее расследование, но и на органы, осуществляющие надзорные и контрольные функции: прокурора и суд. Например, в случае обжалования законным представителем несовершеннолетнего обвиняемого в судебном порядке действий следователя, у суда возникает обязанность рассмотреть поступившую жалобу по существу и принять по ней решение (ст. 125 УПК РФ) .

Диспозитивные права реализуются в целях отстаивания (защиты, представительства) участниками уголовного процесса личных интересов. Из этого следует, что к диспозитивным не

могут быть отнесены права, реализация которых является публичной обязанностью участника уголовного процесса.

В уголовно-процессуальной литературе интерес определяется как осознанное побуждение действовать или бездействовать, порождаемое определенной потребностью достичь какого-либо блага и направленное на достижение этого блага, то есть на выгодное удовлетворение потребности. Причем интерес - не абстрактное понятие, а совершенно определенная предметная категория, содержанием которой является объект, представляющий ценность в материальном, политическом или ином отношении.

В науке уголовно-процессуального права принято деление интересов на общественные (публичные) и личные (частные).

Содержание публичного интереса составляет защита общества и частных лиц от преступлений и от необоснованного привлечения к (освобождения от) уголовной ответственности. Ю.А. Тихомиров определяет публичный интерес как официально признанный государством интерес социальной общности, удовлетворение которого служит приоритетным условием и гарантией ее существования и развития.

Под личным интересом И.Л. Ильницкая понимает интерес, который обусловлен тем, что совершенное преступление непосредственно, лично затрагивает субъекта, и выражается в стремлении потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, гражданского истца, гражданского ответчика к достижению определенного исхода уголовного дела. Такой подход к определению личного интереса игнорирует большую группу интересов, нося-

щих личный характер, но не связанных с исходом дела. Так, например, возражая против эксгумации трупа, близкий родственник покойного руководствуется при этом определенным личным интересом. Этот интерес имеет важное процессуальное значение, но никак не связан с исходом дела. Поэтому к личным интересам, помимо названных И.Л. Ильницкой, следует также отнести иные интересы, не связанные с исходом дела, но имеющие значение факторов, побуждающих субъектов к реализации предоставленных им законом прав.

Л.Н. Масленникова полагает, что частный интерес имеет право на существование в уголовном судопроизводстве при условии его закрепления в законе либо непротиворечия норме закона. В таком случае частный интерес приобретает публичный характер, поскольку любая норма закона публична, так как направлена для блага всех. Некоторые ученые полагают, что законные интересы отдельного человека и есть публичный интерес. Более правильной представляется позиция В.С. Шадрина, по мнению которого законный интерес личности не нуждается в присвоении ему титула публичного. Он сам по себе представляет ценность, которая в любом случае должна рассматриваться как отнюдь не меньшая, чем ценность общественного интереса. Следует иметь в виду, что отождествление личных интересов, не противоречащих зако-

ну, с публичными стирает между ними грань, в результате чего может сложиться ошибочное впечатление, что все участники уголовного судопроизводства отстаивают публичные интересы.

3. К диспозитивным относятся только те права, реализация которых оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Следует оговориться, что «влияние на производство по уголовному делу» - понятие более объемное по содержанию, нежели «распоряжение предметом уголовного процесса», и включает в себя последнее.

В науке уголовно-процессуального права распоряжение предметом уголовного процесса связывается с правомочиями на начало, дальнейшее движение и исход уголовного процесса. Именно возможность распоряжения предметом уголовного процесса (обвинением) составляет материальную диспозитивность. Кроме того, материальная диспозитивность в уголовном процессе выражается в возможности распоряжения спорным материальным правом при производстве по гражданскому иску в уголовном деле.

Выделение диспозитивности материальной и процессуальной (формальной) было характерно для науки уголовно-процессуального права советского периода, хотя термины «материальная диспозитивность» и «процессуальная диспозитивность» применительно к уголовному судопроизводству практически не употреблялись. М.С. Строгович и А.Л. Цыпкин различали свободу

распоряжения предметом уголовного преследования (обвинением) и свободу распоряжения процессуальными средствами для отстаивания своих интересов и защиты прав.

В современной уголовно-процессуальной теории взгляд на эту проблему не претерпел существенных изменений. Так, О.И. Рогова выделяет свободу в распоряжении предметом процесса и свободу в распоряжении правами и обязанностями участниками процесса в качестве элементов диспозитивности. А.С. Александров разделяет понятие диспозитивности на два вида: материальную и формальную. Выделение двух видов диспози- тивности поддерживает также С.С. Пономаренко.

А.С. Александров полагает, что материальная диспозитив- ность представляет собой свободу распоряжения своими правами на уголовный иск.

Причем распоряжение уголовным иском, по его мнению, означает, что инициатива возбуждения уголовного преследования, определение предмета обвинения и решение вопроса о его продолжении или прекращении принадлежит обвинителю или соглашению обвинителя и обвиняемого.

Как видно, распоряжение предметом уголовного процесса означает фактически возможность участника своими действиями определять движение уголовного дела. Но чем в таком случае движется уголовный процесс? Авторы книги «Проблемы судебного права» обоснованно поддержали высказывания ученых-процессуалистов о том, что «движущей силой советского уголовного процесса» , «двигателем уголовного процесса» , «пружиной,

действие которой обусловливает развитие процесса» , является обвинение. Таким образом, распоряжение предметом уголовного процесса означает распоряжение обвинением.

Главной сферой проявления материальной диспозитивнос- ти в уголовном процессе является производство по делам частного обвинения, поскольку потерпевшему принадлежит право распоряжаться обвинением, которое многие исследователи отождествляют с уголовным иском. Предметом уголовного иска в уголовно-процессуальной литературе признается защита имущественных, связанных с ними неимущественных и других благ путем привлечения виновных в посягательстве на них к уголовной ответственности.

В связи с этим возникает вопрос о том, какие элементы включает в себя комплексное право распоряжения предметом уголовного процесса? Возможность по своему усмотрению начинать производство по уголовному делу выражается в наделении частного обвинителя правом возбуждения уголовного дела. По делам частного обвинения одновременно с возбуждением уголовного дела происходит возбуждение уголовного преследования, что и является основной целью обращения потерпевшего в суд, поскольку, как уже было сказано выше, предметом уголовного иска является защита нарушенных преступлением прав путем привлечения виновных к уголовной ответственности. Диспо- зитивный подход при возбуждении уголовных дел частного обвинения заключается в том, что потерпевший должен самостоя-

тельно решить вопрос, насколько серьезно затронуты его права и законные интересы, какова степень причиненного ущерба и следует ли ему в этой связи обращаться в орган правосудия для привлечения к уголовной ответственности лица, причинившего ему вред.

Одновременно потерпевшему принадлежит право отказаться от возбуждения уголовного дела. Причем отказ от возбуждения уголовного дела предусматривает, что обвинение как уголовный иск не только не станет предметом рассмотрения в суде, но и вообще не будет предъявлено. С.С. Пономаренко обращает внимание на то, что отказаться от возбуждения уголовного дела может только тот субъект, который обладает предоставленным ему законом правом на возбуждение дела. Согласно ч. 1 ст. 318 УПК РФ уголовные дела частного обвинения возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем. Не вызывает сомнений, что именно эти участники уголовного процесса и являются субъектами возбуждения уголовного дела, а значит, им принадлежит и право по своему усмотрению отказаться от возбуждения уголовного дела.

Неотъемлемым диспозитивным правом обвинителя в состязательном процессе, полагает А.А. Шамардин, должна быть возможность отказаться от обвинения. Потерпевший, как частный обвинитель, может пользоваться и таким специфическим выражением этого права, как возможность примирения с обвиняемым или подсудимым. Если нарушенное право принадлежит тому или иному лицу, оно должно иметь возможность в силу общеправового принципа диспозитивности отказаться от защиты его с помощью государственных органов. Поддерживая в целом позицию А.А. Шамардина, нельзя согласиться с его выводом о том, что примирение с обвиняемым (подсудимым) является выражением права отказа от обвинения. Различие процессуаль - ных последствий примирения сторон и отказа потерпевшего от

обвинения не позволяет смешивать эти понятия. Примирение частного обвинителя с подсудимым, в отличие от отказа частного обвинителя от обвинения, является нереабилитирующим основанием прекращения уголовного дела.

Подсудимый по делам частного обвинения также вправе подать в процессе встречное заявление и выступить в роли процессуального истца. В этом случае он становится частным обвинителем, а значит, субъектом материальной диспозитивности.

Мнение потерпевшего имеет важное значение при возбуждении уголовных дел частно-публичного обвинения. Однако субъектами материальной диспозитивности потерпевшие по делам данной категории не являются, поскольку не имеют возможности распоряжаться предметом уголовного процесса - обвинением. Уголовный иск заявляется и поддерживается по таким делам прокурором, а заявление потерпевшего - это лишь условие, без которого возбуждение уголовного дела невозможно.

Право лица, пострадавшего от преступления, преследуемого в частно-публичном порядке, на то, чтобы без его заявления уголовное дело не возбуждалось, является одним из проявлений процессуальной диспозитивности в уголовном процессе.

Действие процессуальной диспозитивности в уголовном судопроизводстве связано с предоставлением участникам уголовного судопроизводства и иным заинтересованным лицам для отстаивания (зашиты, представительства) личных интересов процессуальных прав, реализация которых не связана с распоряжением предметом уголовного процесса, но оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Для участников уголовного процесса, выступающих на стороне обвинения или защиты, процессуальная диспозитивность это прежде всего возможность, используя свои процессуальные

права, отстаивать свою позицию по уголовному делу, эффективно осуществлять уголовно-процессуальную функцию (защиты или уголовного преследования). В.А. Рязановский писал: «.. .если стороне в процессе принадлежит распоряжение самим субъективным правом - ей должно принадлежать и распоряжение процессуальными средствами борьбы для защиты этого права: приводить доказательства или не приводить их, обжаловать решение суда или нет и т. п. (формальная диспозитивность)» . Для свидетелей процессуальная диспозитивность - это свобода распоряжения процессуальными правами в целях защиты их охраняемых законом личных интересов в уголовном судопроизводстве.

Процессуальную диспозитивность не следует неразрывно связывать с диспозитивностью материальной, считать ее продолжением последней, как это делает А.С. Александров. В некоторых случаях процессуальная диспозитивность никак не связана с материальной. Так, свидетель не может распоряжаться предметом уголовного процесса (не является субъектом материальной диспозитивности), но является субъектом процессуальной диспозитивности, поскольку имеет право отказаться от дачи показаний против своего близкого родственника. Защитник также не вправе распоряжаться предметом уголовного процесса, но наделен многими правами, являющимися проявлениями процессуальной диспозитивности.

Формы проявления процессуальной диспозитивности в уголовном судопроизводстве многочисленны. Основной чертой, характеризующей процессуальные права, являющиеся формой проявления процессуальной диспозитивности, является обшее для всех диспозитивных прав свойство - оказывать значительное влияние на производство по уголовному делу.

По последствиям реализации процессуальные права, являющиеся проявлениями процессуальной диспозитивности, как представляется, можно разделить на следующие группы: 1 Процессуальные права, реализация которых приводит к упрощению процессуальной формы производства по уголовному делу. Так, например, при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и заявлении им хода-

тайства о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства, а также при соблюдении иных условий, установленных законом, суд выносит приговор без проведения судебного разбирательства (глава 40 УПК РФ) .

Процессуальные права, реализация которых приводит к усложнению процессуальной формы. Например, в случае заявления в установленный законом срок обвиняемым ходатайства об исключении доказательств, судья обязан провести предварительное слушание (ст. 229 УПК РФ) .

Процессуальные права, от реализации которых зависит состав суда и подсудность уголовного дела. Например, согласно ст. 452 УПК РФ уголовное дело в отношении члена Совета Федерации, депутата Государственной думы, судьи федерального суда по их ходатайству рассматривает Верховный Суд РФ.

Процессуальные права, использование которых влечет за собой прохождение уголовного дела через дополнительные стадии уголовного процесса, влияет на срок вступления решения суда в законную силу. Например, при реализации обвиняемым права кассационного обжалования приговора срок его вступления в законную силу откладывается по меньшей мере до дня вынесения кассационного определения (ч. 3 ст.390 УПК РФ), а у суда кассационной инстанции возникает обязанность проверить законность, обоснованность и справедливость приговора (ст. 373 УПК РФ).

Процессуальные права, реализация которых возбуждает надзорную деятельность прокурора или контрольную деятельность суда. Эту группу составляют права участников уголовного процесса на обжалование действий (бездействия) и решений органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда (глава 16 УПК РФ) .

Процессуальные права, использование которых сказывается на объеме доказательственного материала по уголовному делу. Так, например, обвиняемый вправе воспользоваться правом, предусмотренным ч. 1 ст. 51 Конституции РФ, и отказаться от дачи показаний.

Процессуальные права участников уголовного процесса в предусмотренных законом случаях определять пределы рассмотрения судом уголовного дела (ч. 2 ст. 360 УПК РФ) .

8. Процессуальные права, реализация которых приводит к изменению субъектного состава участвующих в деле лиц. Эту группу составляют права участников уголовного судопроизводства воспользоваться в ходе производства по уголовному делу помощью защитника, а также иметь представителя.

Таким образом, диспозитивность в уголовном судопроизводстве делится на два вида: материальную и процессуальную. Проведенный анализ каждого вида в отдельности позволяет сформировать целостное представление о действии диспозитивности в уголовном процессе и дать определение понятию диспозитив- ности в уголовном судопроизводстве. Но прежде надо ответить еще на один важный вопрос: каково значение диспозитивности в уголовном процессе, является ли диспозитивность принципом уголовного судопроизводства?

Принципы уголовного процесса суть нормы высокой степени общности, важнейшие правовые положения, лежащие в основе уголовно-процессуального права, характеризующие его в целом и конкретизируемые в системе относительно частных норм.

В советской уголовно-процессуальной науке преобладало мнение, согласно которому отдельные черты диспозитивности, проявляющиеся в уголовном процессе, не достигают такой зрелости, чтобы приобрести статус принципа. Вместе с тем М.С. Строгович отмечал, что в уголовном процессе применяется именно принцип диспозитивности, хотя его нельзя признать основным принципом уголовного процесса. О действии в уголовном судопроизводстве принципа диспозитивности упомянуто и в Большой советской энциклопедии (автором словарной статьи является И.Д. Перлов) .

В настоящее время большинство ученых-процессуалистов также придерживаются мнения, что диспозитивность не входит в число принципов уголовно-процессуального права. Так, О.И. Рогова возражает против введения диспозитивности в уголовный процесс в качестве самостоятельного принципа. По мнению З. В. Макаровой, диспозитивность не может быть принципом уголовного судопроизводства, так как в нем расследуются, рассматриваются и разрешаются дела о преступлениях, то есть виновно совершенных общественно опасных деяниях. Более правильно считать диспозитивность условием уголовного судопроизводства. С.С. Пономаренко полагает, что диспозитивность нельзя назвать общепроцессуальным принципом российского уголовного процесса в силу того, что на стадии досудебного производства практически отсутствует свобода усмотрения сторон. Превращение диспозитивности в доминирующий принцип уголовного процесса равносильно, по его мнению, отождествлению уголовного процесса с гражданским. Против признания диспозитивности принципом уголовного процесса выступает также Г.П. Химиче- ва. По мнению Н.А. Громова, В.В. Николайченко, Ю.В. Фран- цифорова, диспозитивность в уголовном процессе не достигает уровня принципа, поскольку уголовный процесс, будучи методом борьбы с преступлениями, ведется правоохранительными органами в публично-правовых, государственных интересах, а это устраняет свободу названных выше лиц распоряжаться обвинением как предметом уголовного процесса.

Н.Ю. Волосова полагает, что принцип диспозитивности присутствует в производстве по делам частного обвинения, но прин-

ципом уголовного процесса диспозитивность еще не является. В то же время отмечается, что исходя из приоритетных личностных начал, вероятно, наступит время, когда этот принцип займет свое место среди других принципов уголовного процесса. А. А. Шамардин также считает, что принцип диспозитивности должен занять самостоятельное место в уголовном процессе.

Следует также отметить, что законодательно принцип диспозитивности закреплен в ст. 161 УПК Украины, которая озаглавлена «Состязательность и диспозитивность». Правда, надо признать, что в указанной статье раскрывается, главным образом, содержание принципа состязательности, а не диспозитивности.

В уголовном процессе России диспозитивность проявляется неодинаково. В производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения это начало, безусловно, не достигает значения принципа уголовного процесса, поскольку доминирующее положение там занимает принцип публичности, а диспозитив-

ность лишь проявляется в отдельных правах участников процесса и иных заинтересованных лиц.

Вместе с тем производство по гражданскому иску в уголовном деле основано на диспозитивности, которая в данном случае приобретает значение принципа. Предъявление иска и дальнейшее движение искового производства в уголовном процессе зависит исключительно от усмотрения гражданского истца. Отдельные особенности, которые исковое производство приобретает в уголовном процессе, не меняют его диспозитивного построения. Это приводит к выводу о том, что применительно к институту гражданского иска в уголовном процессе диспозитивность следует рассматривать как принцип этого института уголовно-процессуального права. По мнению А.В. Смирнова, институционные принципы - это полноценные принципы, производные от более высоких состязательных начал, и так же, как все прочие процессуальные максимы, представляют собой реакцию судебной реформы на разнообразие окружающей социальной среды.

В производстве по делам частного обвинения публичность также уступает место диспозитивности, которая становится определяющим, движущим началом производства по уголовному

делу, приобретает значение принципа уголовного процесса. Дис- позитивность для производства по уголовным делам частного обвинения имеет такое же значение, какое имеет публичность для производства по делам частно-публичного и публичного обвинения. Это дает основание для вывода о том, что диспозитивность является принципом уголовного судопроизводства. Отрицать наличие в уголовном процессе принципа диспозитивности лишь потому, что его действие не в полной мере распространяется на производство по делам публичного и частно-публичного обвинения, некорректно, поскольку, следуя такой логике, и публичность нельзя было бы назвать принципом уголовного процесса, так как она не имеет значения принципа для производства по делам частного обвинения и при производстве по гражданскому иску в уголовном деле.

Изложенное позволяет сформулировать определение:

Диспозитивность - это принцип уголовного судопроизводства, в силу которого участники уголовного процесса и иные лица, отстаивающие (защищающие, представляющие) в уголовном деле личный интерес, имеют возможность распоряжаться предметом уголовного процесса (обвинением) или спорным материальным правом при производстве по гражданскому иску в уголовном деле, а также распоряжаться в целях защиты отстаиваемых интересов процессуальными правами, реализация которых оказывает значительное влияние на производство по уголовному делу.

Соотношение диспозитивности и публичности всегда являлось дискуссионным вопросом отечественной науки уголовно-процессуального права.

Существует множество определений принципа публичности уголовного судопроизводства, однако, все они сводятся к положениям о том, что, во-первых, уголовно-процессуальная деятельность осуществляется от имени государства, во-вторых, данная деятельность направлена на защиту государственных и общественных интересов, в-третьих, уголовный процесс возникает в каждом случае обнаружения соответствующих признаков преступления, в-четвертых, рассмотрение и разрешение уголовных дел осуществляется специально уполномоченными органами и должностными лицами, в-пятых, волеизъявление лица, пострадавшего от преступления, не учитывается при решении вопроса о начале уголовного судопроизводства.

По мнению Строговича М.С., принцип публичности выражается в том, что в процессе осуществления уголовного правосудия суд, прокурор и следователь не могут отказаться от исполнения действий, которые являются необходимыми для правильного разрешения дела Строгович, М. С. Основные вопросы советской социалистической законности / М. С. Строгович. - М.: Наука, 2013. - 252 с.. В свою очередь Чельцов М.А. Чельцов М.А. уголовный процесс. М., 2001. С 133 , видел сущность публичности процесса в том, что рассмотрение и разрешение уголовного дела производится соответствующими органами государственной власти в публичных интересах на основе их должностных полномочий, причем независимо от воли и желания иных участников процесса, отстаивающих в деле какой-либо иной, помимо публичного, интерес.

Публичность традиционно рассматривалась наукой уголовно-процессуальной наукой как доминирующая в рамках осуществления уголовного правосудия, поскольку целенаправленная деятельность государственных органов в уголовном процессе объясняется, прежде всего, той социально значимой ролью, которую выполняют указанные органы в регулировании общественных отношений, а также защите правопорядка. Согласно позиции Фойницкого И.Я. , право наказания обуславливает право государства на деятельность, задачей которой является осуществление карательной власти Штоль Д.С. Отдельные проявления диспозитивности уголовного процесса и особенности их закрепления в уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 7. - С. 104-107. Подобной же позиции придерживаются и другие авторы, отмечая, что реализация публичности состоит не столько в ужесточении уголовной репрессии, сколько в надежной гарантии неотвратимости ответственности, при этом, законодатель наделяет государство в лице уполномоченных органов и лиц широкими полномочиями по осуществлению уголовного судопроизводства, независимо от инициативы иных участников процесса.

Отметим, что публичность напрямую не закреплена в главе 2 УПК РФ, посвященной принципам уголовного судопроизводства, однако это не означает, что публичность не свойственна уголовному процессу. Напротив, как указывалось ранее, публичность является доминирующим началом в рамках уголовного правосудия. Его сущность отражена в части 2 статьи 21 УПК РФ, в соответствии с которой, уголовное преследование от имени государства осуществляется соответствующими органами и должностными лицами, которые в каждом случае обнаружения признаков преступления обязаны принять предусмотренные УПК РФ меры по установлению, как самого события преступления, так и лица или лиц, виновных в его совершении. Кроме того, должностные лица, осуществляющие уголовное преследование, помимо указанных действий, должны принять все зависящие от них меры к полному, объективному, всестороннему исследованию обстоятельств дела с той целью, чтобы виновный понес справедливое наказание, а ошибочно обвиненный был реабилитирован.

Д.С. Штоль полагает правильным отразить в главе 2 УПК РФ не только принцип диспозитивности, как это указывалось ранее, но и принцип публичности, причем обоснованным является объединение данных руководящих принципов в одной статье уголовно-процессуального закона в следующем виде: «Часть. 1. Уголовное преследование от имени государства осуществляется соответствующими органами и должностными лицами, которые в каждом случае обнаружения признаков преступления обязаны принять предусмотренные меры по установлению, как самого события преступления, так и лица или лиц, виновных в его совершении. Часть. 2. Участникам уголовного процесса, отстаивающим в деле свой личный или представляемый интерес, а также иным заинтересованным лицам предоставлена свобода распоряжения материальными и процессуальными правами, реализация которых, обуславливает возникновение, изменение или прекращение уголовно-процессуальных отношений» Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник для вузов/ Т. Ю. Вилкова, М. И. Воронин 2013. с. 857-859..

Среди ученых не выработано единое мнение относительно соотношения и взаимодействия публичности и диспозитивности. Так, Шамардин А.А. , полагает, что уголовный процесс представляет собой соединение публичного и частного права, причем, с одной стороны, в нем присутствуют диспозитивность и состязательные начала, а с другой - защита нарушенных частных интересов возможна благодаря механизму уголовно-процессуального права, который обеспечивает быструю и эффективную защиту прав человека государством путем вынесения соответствующих судебных решений. Взаимодействие частных и публичных начал в праве основываются на диалектическом законе единства и борьбы противоположностей. Седаш Е.А. Частное начало в российском уголовном процессе. Саратов, 2010. С.2 Диспозитивность в определенном смысле сталкивается с публичностью в тех случаях, когда осуществляется выбор между предоставлением права потерпевшему защитить нарушенное преступлением право в суде, и передачей инициативы возбуждения уголовного дела государственным органам. При этом, диспозитивность и публичность не являются непримиримыми противоположностями.

Касаткина С.А. , подробно исследовавшая соотношение публичного и диспозитивного начала в уголовном судопроизводстве, а также установившая в качестве одной из задач своей работы раскрытие конкретных форм их проявления, классифицирует отдельные субъективные права, составляющие содержание указанных начал, исходя из осуществления различных уголовно-процессуальных функций, среди которых выделяются: обвинение, защита и суд Касаткина С. О соотношении публичных и личных интересов в российском уголовном процессе // Уголовное право. - 2011. - № 3. - С. 65-67..

Масленникова Л.Н. диспозитивность рассматривает как принцип, ограничивающий принцип публичности Масленникова Л.Н. Публичное и диспозитивное начала в уголовном судопроизводстве России. 2000. С.186-187.. По мнению Божьева В.П. , диспозитивность противоречит публичности, поскольку деятельность органов государственной власти и должностных лиц регулируется при помощи императивного метода правового регулирования, и эти субъекты не обладают свободой в распоряжении своими полномочиями Уголовный процесс: учеб. / под ред. В. П. Божьева. - 3-е изд., М.: Спарк, 2012. С. 84.. Кроме того, существует точка зрения, в соответствии с которой публичность и диспозитивность по своей юридической природе являются взаимодействующими друг с другом началами, а именно, диспозитивность помогает публичности, во-первых, раскрыть преступление, изобличить и привлечь к уголовной ответственности виновных а, во-вторых, освобождать от необоснованного наказания невиновных.

Разумеется, каждый автор имеет право на собственный взгляд на любую из проблем уголовного процесса, однако заметим, что речь идет не просто о каких-то отдельных процессуальных институтах, а об основополагающих понятиях, определяющих, по большому счету, тип уголовного процесса.

Ну а прежде чем раскрывать содержание публичности и диспозитивности отметим, что наиболее рациональным представляется рассмотрение этих явлений как элементов единого принципа «сочетания публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве». Этот принцип в 2003 году исследовала профессор МГЮА Гуськова А. П. Гуськова А.П. О перспективном развитии принципа сочетания публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год правоприменения и преподавания: материалы науч.-практич. конф. - М., 2014. - С. 78.. Так, отмечала она, в ст. 6 УПК РФ заложен принцип сочетания публичных и частных начал, обеспечивающий возникновение и развитие уголовного судопроизводства по инициативе сторон, функционирование независимого и беспристрастного суда, создающего необходимые условия для осуществления сторонами их прав, не подменяя стороны в их процессуальной деятельности, обеспечивающего равноправие и состязательность сторон в доказывании.

Публичность в уголовном судопроизводстве тесно взаимосвязана с его диспозитивными началами. Сочетание основ публичности и диспозитивности в уголовном судопроизводстве позволяет потерпевшему и его представителям участвовать в уголовном преследовании по любым категориям дел, т.е. участвовать в процессуальной деятельности по установлению события преступления и изобличению лиц, виновных в совершении преступления, которым потерпевшему причинен ущерб. Рогова О.И. Пределы проявления диспозитивности в уголовном судопроизводстве. Томск, 2004. С. 13

Исходя из этого представляется, что необходим разумный подход в соотношении публичных и частных начал в уголовно-процессуальной деятельности, дисбаланс же может привести и к тому, что суд снова примет на себя функцию обвинения. Принцип публичности, долгое время считавшийся основополагающим в науке уголовного процесса, наделяющий государственные органы властными полномочиями, в том числе и по принятию решений о начале, движении и судьбе уголовного дела, сейчас, как думается, нельзя признать доминирующим. Радует тот факт, что на такой позиции стоит достаточно много авторов. Так, Шамардин А.А. пишет: «…гипертрофированная публичность превращается в тотальное огосударствление процесса, подмену интересов гражданского общества интересами государства. В концентрированном виде эту концепцию публичности выражала ст. 2 УПК РСФСР…» Шестакова С.Д. Состязательность уголовного процесса. СПб., 2011. С. 119 - 120..

Итак, формула публичности имеет следующую сущность. «Государственные органы, ведущие уголовный процесс, осуществляют свою деятельность по достижению цели уголовного процесса в силу возложенных на них государством обязанностей. Позиции сторон учитываются, однако их голос, за исключением случаев прямо предусмотренных уголовно-процессуальным законом (возбуждения уголовного дела частного и частно-публичного обвинения, например, - совещательный, консультативный» Диспозитивность и ее отдельные проявления в уголовном процессе Российской Федерации: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.2011 - Уголовный процесс, криминалистика

и судебная экспертиза; Оперативно-розыскная деятельность / Д. С. Штоль; Науч. рук. О. И. Куленко. -Челябинск, 2011. - 34 с..

Тенденции развития уголовно-процессуального законодательства сводятся к усилению роли диспозитивного начала. В частности, это проявляется в решении вопроса о возбуждении уголовного дела, в увеличении форм и субъектов досудебного производства и в перераспределении их распространенности, в появлении дел по уголовному иску и в некоторых других случаях.

Диспозитивность возможна только в состязательном уголовном процессе. Но сама по себе, в обособленном виде диспозитивность лишает смысла наличие властеотношений в уголовном процессе. Это заранее неверный подход ее абсолютизировать, поэтому диспозитивность обособленно не существует и не может существовать в силу публичного характера уголовного процесса и всей уголовно-правовой сферы в целом. А если она не может существовать самостоятельно, в этом случае мы говорим о соотношении публичности и диспозитивности в уголовном процессе. И проблему ставим именно в таком ключе.

Ну и, наконец, нельзя не отметить иной подход на соотношение публичности и диспозитивности в уголовном судопроизводстве и ее место в системе. Так, авторский коллектив учебника «Уголовно-процессуальное право: актуальные проблемы теории и практики» под редакцией Лазаревой В.А. и Тарасова А. А. представляют проблему соотношения публичного и диспозитивного, носящей глобальный характер, касающийся практически любого частного исследования. «Соотношение публичного и диспозитивного начал в уголовном процессе, - пишут они, - это ключевая проблема уголовно-процессуальной науки. К определению этого соотношения сводятся практически все теоретические и практические проблемы реформирования системы уголовного судопроизводства в любой стране, не позволяет рассматривать сочетание публичного и частного начал в уголовном процессе как отдельный его принцип. Скорее всего, это сочетание есть сердцевина всей системы принципов судопроизводства. Любой из принципов, образующих эту систему, в той или иной мере отражает соотношение (сочетание) частноправового и публично-правового элементов, а система принципов в целом - соотношение этих же элементов (начал) во всей системе уголовного судопроизводства данной страны. Так, например, принцип презумпции невиновности выражает баланс частного интереса лица, привлекаемого к уголовной ответственности и не понуждаемого в связи с этим доказывать свою невиновность, и публичного (общественного и государственного одновременно) интереса, состоящего в допустимости наказания только действительно виновных в совершении преступлений» Лазарев В.А., Холоденко В.Д. Возбуждение уголовного дела в системе уголовно-процессуальной деятельности. - Саратов, 2011. - С. 27.

Наличие взаимодействия и взаимовлияния диспозитивности и публичности признает также и Пономаренко С.С Пономаренко, С. С. Диспозитивные начала в российском уголовном судопроизводстве: / С. С. Пономаренко. -Оренбург, 2010. - 156 с.. , указывая, в частности, что публичность выступает в качестве ведущего принципа розыскной формы процесса, диспозитивность играет такую же роль в состязательной форме, при этом смешанному процессу характерно сочетание публичности и диспозитивности, которые, являясь с одной стороны антиподами, с другой стороны своим единством и взаимодействием обеспечивают наилучшую защиту прав и законных интересов: Масленникова Л.Н. Публичное и диспозитивное начала в уголовном судопроизводстве России. 2000. С.181-182.. В любом случае, в действующем уголовно-процессуальном законодательстве существуют четко обозначенные пределы действия указанных принципов, что обуславливает отсутствие противоречий между ними, кроме того, публичность и диспозитивность фактически взаимно устанавливают пределы реализации друг друга. Придерживаясь указанных концепций, полагаем, что они являются наиболее обоснованными, поскольку в точности отражают современное состояние отечественного уголовно-процессуального права.

Таким образом, диспозитивность, сохраняя свою сущностную основу и наполняясь специфическим чертами отрасли уголовно-процессуального права, оказывает большое влияние всю процедуру осуществления уголовного правосудия. Более того, состояние современного уголовного процесса обязывает признать диспозитивное начало в качестве одного из руководящих положений, что предполагает его обязательное включение в текст действующего уголовно-процессуального закона в главу, посвященную принципам уголовного судопроизводства. Александров А.С. Диспозитивность в уголовном процессе. Нижний Новгород, 2005. С.34.