Виндикация и реституция сравнительно правовой анализ. Реституция и виндикация, как последствия недействительности оспариваемых сделок в гражданском праве украины

В российской доктрине господствует утвердившееся еще в советский период представление о реституции как о самостоятельном гражданско-правовом способе защиты. Как следствие, в работах советских и постсоветских цивилистов вопрос о соотношении реституции и иска об истребовании вещи из незаконного владения решается, в основном, через их разграничение.
Так, одно из главных отличий реституции от истребования имущества из незаконного владения в порядке ст. 301 ГК видят в особой правовой природе и условиях ее применения: обязанность стороны недействительной сделки существует в рамках обязательственного правоотношения, виндикационный же иск направлен на защиту вещных отношений, является вещным иском. «Если дело касается сделки совершенной самим собственником, то его отношения с контрагентом носят договорный характер, что предопределяет возможные способы защиты его прав», - пишет Е.А. Суханов.
Однако эти, на первый взгляд, верные рассуждения не отражают действительное положение вещей. Прежде всего, неточно утверждение, что любой недействительной сделке предшествуют какие-либо обязательственные отношения: только оспоримая сделка порождает регулятивное правоотношение (то или иное обязательство), но и оно после вынесения судебного решения о признании ее недействительной прекращается с обратной силой (п.1 ст. 166, п.1. ст. 167 ГК РФ). Таким образом, стороны недействительной сделки (ничтожной независимо от судебного решения, а оспоримой - после вынесения соответствующего решения судом) не могут состоять в каком-либо обязательственном правоотношении, тем более имеющем договорный характер. Иначе говоря, сама недействительная сделка никаких правоотношений породить не может, так как не является юридическим фактом. Обязательственные правоотношения охранительного характера могут возникать лишь в связи с совершением стороной или сторонами действий по исполнению недействительной сделки.
Деление способов защиты (исков) на вещные и личные проводилось в римском праве и проводится современной наукой гражданского права исключительно по объекту защиты (вещное или обязательственное право). Применение любого из этих средств защиты осуществляется управомоченным лицом в рамках охранительного правоотношения, носящего характер личной связи. В качестве управомоченного на применение реституции выступает сторона недействительной сделки, совершившая действия по ее исполнению, соответственно, должником признается сторона, получившая то или иное имущественное благо (вещь, денежные средства, результат работы или услугу).
Если признание обязательственного характера реституции вызывает в современной научной литературе все меньше возражений (этому, в частности, способствует формулировка нормы ст. 167, предусматривающая обязанность стороны недействительной сделки вернуть все полученное), то в отношении виндикации консервативные начала по-прежнему сильны. Между тем, позиция авторов, связывающих обязательственный характер реституционного правоотношения с наличием у стороны недействительной сделки обязанности вернуть полученное предоставление, но отказывающихся признать аналогичную природу виндикационного правоотношения, отличается непоследовательностью. Указание в ст. 301 ГК на право собственника истребовать имущество из чужого незаконного владения подразумевает наличие соответствующей этому праву обязанности незаконного владельца вернуть чужую вещь. И в том и в другом случае правоотношения являются охранительными по правовой природе, имеют одинаковое содержание (право одной стороны требовать возврата вещи и соответствующая этому праву обязанность другой стороны совершить действия по её возврату).
Производность виндикации от права собственности, рассматриваемая некоторыми авторами в качестве специфической особенности данного средства защиты, означает зависимость данного требования от существования вещного права у истца. Следует также отметить, что представление о виндикации как о притязании личного характера было присуще римской юриспруденции и российской цивилистики досоветского периода, а в настоящее время разделяется представителями европейской цивилистической доктрины.
В качестве еще одного критерия, позволяющего разграничить реституцию и виндикацию, называют ограничение сферы последней. Так, по мнению С. В. Моргунова, применение иска об истребовании имущества из незаконного владения для возврата собственнику вещи, переданной им по недействительной сделке в настоящее время невозможно в связи с эволюцией института виндикации.
Правила, регламентирующие истребование вещи из незаконного владения, действительно претерпели изменения со времен римского права в сторону ограничения права собственника на восстановление владения. Но ограничение это выражается не в возможности возврата вещи только от неуправомоченного отчуждателя, как полагает СВ. Моргунов, а в запрете виндикации от добросовестного приобретателя при наличии ряда условий (возмездность приобретения, выбытие вещи из владения собственника по его воле). Иначе говоря, содержание виндикации как вещно-правового способа защиты и сфера его применения остались неизменными: собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения (ср. ст. 301 ГК РФ; ст. 157 ГК РСФСР 1964 г.; ст. 609 ч. 1 т. X Свода законов Российской Империи; § 861 ГГУ). Очевидно, что возникновение виндикационного притязания никак не связано со способом выбытия вещи из владения собственника, и может быть реализовано как в случае отчуждения имущества лицом, у которого оно оказалось по воле собственника, так и в случае его кражи или утраты вещи в результате действия сил природы.
В связи с этим не соответствует буквальному толкованию закона утверждение, что виндикационный иск не может быть предъявлен, когда имущество выбыло из владения собственника по его воле. По критерию «воли» предлагают разграничивать виндикацию и реституцию судебные органы: в случае, когда имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, следует предъявлять иск на основании ст. 301 ГК; если же владение вещью утрачено в результате недействительной сделки, необходимо заявлять требование по ст. 167 ГК. Однако, как уже отмечалось, в действующем законодательстве отсутствует ограничение виндикации в зависимости от способа выбытия вещи из владения собственника. В соответствии со ст. 302 удовлетворение иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения обусловлено наличием ряда условий (совокупности юридических фактов) и добровольная утрата владения вещью - лишь одно из них.
Ещё один распространенный критерий для разграничения виндикации и реституции владения - основание требования о восстановлении владения и предмет доказывания. Если в виндикационном процессе истец должен доказать наличие права собственности или иного правового основания владения на момент рассмотрения спора судом, то для восстановления владения стороны недействительной сделки достаточно доказать, что сделка является недействительной. Аналогичная позиция нашла отражение в обзоре судебно-арбитражной практики по спорам об истребовании имущества из чужого незаконного владения. В частности, рассматривая жалобу истца-арендодателя, суд кассационной инстанции отметил, что «по смыслу пункта 2 статьи 167 ГК РФ для возврата полученною по недействительной сделке не подлежат исследованию основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество. Стороны должны доказать только факт передачи имущества во исполнение недействительной сделки. Факт передачи маслобойного оборудования ответчику во исполнение ничтожной сделки аренды истцом доказан, поэтому его требования подлежат удовлетворению».
При таком подходе реституция владения предстает не как средство петиторной защиты, а как средство защиты владения, применение которого не зависит от наличия правового основания на предоставленную по недействительной сделке вещь. «Поэтому существующая сегодня конструкция двусторонней реституции скорее может рассматриваться как это делает Д.О. Тузов», - пишет СВ. Моргунов.
Несмотря на то, что ст. 167 ГК формально не связывает возможность заявления требования о возврате вещи, переданной во исполнение недействительной сделки, с наличием у истца какого-либо права на нее, это не означает, что вопрос о правах не должен исследоваться судом в реституционном процессе. Нет оснований утверждать, что суд обязан присудить ответчика к возврату предмета спора истцу без исследования вопроса об управомоченности его на владение в отсутствие законодательных правил о защите владения (исключением является случаи защиты добросовестного давностного владения, предусмотренные ст. 234 ГК). Но даже если же рассматривать этот вопрос de lege ferenda, с учетом предполагаемого введения в гражданское законодательство правил о владении и его защите, неизбежно возникает новая проблема - проблема разграничения реституции и владельческих исков, которая пока не получила решения ни в Концепции развития гражданского законодательства, ни в научной литературе.
Сложившееся в отечественном гражданском праве представление о реституции как об особом, самостоятельном способе защиты, не позволяет решить многие вопросы, возникающие в связи с исполнением недействительной сделки (о судьбе плодов и доходов, полученных за время неосновательного пользования, ответственности за несохранность вещи и др.), так как в ст. 167 и других статьях Гражданского кодекса, посвященных недействительности сделок, соответствующие правила отсутствуют. Кроме того, игнорирование тождества правовой природы и функционально-целевой направленности реституционного и виндикационного притязаний «создает благодатную почву для разнообразных коллизий, практический вред которых очевиден»". В частности, придание реституции характера самостоятельного защитного механизма уже негативно сказалось на третьих лицах - добросовестных приобретателях. Будучи защищенной от виндикационного притязания бывшего собственника (при наличии условий, перечисленных в ст. 302 ГК), эта категория незаконных владельцев оказалась перед реальной угрозой утраты имущества по иску собственника о применении недействительности сделки, поскольку ст. 167 ГК не ставит возможность возврата вещи в зависимость от добросовестности участников сделки.
Практика положительных решений по искам собственников к приобретателям о применении последствий недействительности сделок, совершенных неуправомоченными отчуждателями, в перспективе угрожала стабильности гражданского оборота (прежде всего, оборота недвижимости) и потому не могла не вызвать реакцию высших судебных органов.
Сначала Высший Арбитражный Суд РФ указал на необходимость учета добросовестности приобретателя в случае недействительности отчуждательной сделки, «если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество. Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (статья 302 ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано».
Впоследствии эта позиция была поддержана Конституционным Судом в постановлении от 21 апреля 2003 г.: «...права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК Российской Федерации основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.)».
Таким образом, Конституционный Суд не только указал на необходимость учета добросовестности приобретателя в случае предъявления собственником требований о возврате имущества, но также пришел к выводу о невозможности применения реституции для истребования вещи у лица, владение которого основано на отчуждательной сделке, заключенной с неуправомоченным лицом. Несмотря на в целом положительную оценку данного решения как соответствующего потребностям современной правоприменительной практики, позиция Конституционного Суда в части обоснования сделанных в упомянутом постановлении выводов встретила критику в научной литературе". Так, помимо указания на неубедительность ссылок на конституционные положения в отношении прав добросовестных приобретателей, обращено внимание на слабость гражданско-правовой части аргументации. Прежде всего, это отраженное в постановлении представление о виндикации как «об иных последствиях недействительности сделки», о которых говорится в ст. 168 ГК. Между тем данная статья устанавливает не последствия недействительности, о которых идет речь в ст. 167, а нарушения требований закона при совершении сделки; по общему правилу такая сделка является ничтожной, но возможны и другие последствия (например, оспоримость). «Поэтому, для того, чтобы обосновать защиту добросовестного приобретателя путем применения норм об ограничении виндикации (ст. 302 ГК), следовало бы сослаться не на ст. 168, а скорее на п. 2 ст. 167 ГК, предусматривающий двустороннюю реституцию, но допускающий установление законом и «иных последствий недействительности сделки». Ошибочность ссылки на ст. 168 ГК при обосновании Конституционного Суда своей позиции в постановлении № 6-П также отмечает A.M. Ширвиндт.
Позиция о неприменимости механизма реституции для защиты интересов собственника, не являющегося стороной недействительной сделки, в отсутствие какого-либо обоснования носит декларативный характер. Между тем, учитывая наличие в российском законодательстве правил п. 2 ст. 167 и ст. 166 и сложившейся практики их толкования, такое обоснование является необходимым". Поэтому вполне закономерно, что в появившихся после принятия указанного постановления публикациях позиция Конституционного Суда воспринимается как несоответствующая закону. «Недостатком подхода, полученного при буквальном толковании постановления, является в первую очередь его очевидное несоответствие закону: гражданскому законодательству неизвестны случаи, когда применение двусторонней реституции блокируется добросовестностью сторон», - пишет A.M. Ширвиндт.
Представляется, что слабость проработки мотивировочной части постановления Конституционного Суда во многом способствовала неоднозначному пониманию выраженной в нем позиции о соотношении реституции и виндикации арбитражными судами. Так, по одному из дел суд апелляционной инстанции отменил решение нижестоящего суда об удовлетворении иска собственника - стороны сделки купли-продажи здания о применении последствий ничтожности сделки, сославшись на факт добросовестности ответчика и мнение Конституционного Суда о необходимости применения правил ст. 167 в нормативном единстве со ст. 302 ГК. Однако Высший Арбитражный Суд решил иначе: при рассмотрении требования о применении последствий недействительности сделки, заявленного стороной этой сделки, правила пункта 1 статьи 302 ГК РФ не применяются. В тех же случаях, когда сделка, направленная на отчуждение имущества, не соответствует требованиям закона только в том, что совершена лицом, не имевшим права отчуждать это имущество и не являющимся его собственником, правила пункта 2 статьи 167 ГК РФ не применяются. В этом случае права лица, считающего себя собственником спорного имущества, подлежат защите путем заявления виндикационного иска.
Таким образом, позиция Конституционного Суда о соотношении виндикации и реституции при истребовании имущества от третьего лица - участника недействительной сделки получила дальнейшее развитие в правоприменительной практике и в настоящее время может быть представлена в виде следующих положений. Добросовестность приобретателя не имеет правового значения при рассмотрении реституционных требований сторон недействительной сделки, но должна учитываться в случае, когда единственным пороком сделки является отсутствие у отчуждателя права распоряжения чужой вещью.
Представляется, что выраженное в этих тезисах мнение о недопустимости конкуренции реституции и виндикации является верным по существу, однако с его обоснованием согласиться нельзя. Дело в том, что характер дефекта сделки не может служить критерием разграничения виндикации и реституции: неуправомоченность отчуждателя, распорядившегося чужим имуществом, вопреки распространенному мнению, не является основанием недействительности обязательственного договора купли-продажи. Отчуждательная сделка порождает обязанности продавца передать вещь в собственность покупателя и покупателя -уплатить покупную цену, но не имеет вещного эффекта, который закон связывает с передачей (традицией) движимых вещей. Таким образом, отсутствие у отчуждателя права распоряжения чужой вещью влияет на действительность не обязательственного договора отчуждения, а распорядительной сделки. Соответственно, у собственника возникает право требовать возврата вещи от приобретателя в порядке ст. 301 ГК, а последний вправе применить санкции к продавцу за эвикцию вещи (ст. 461, 462).
Вопрос о правовой природе реституционного притязания не получил разрешения и в Концепции развития гражданского законодательства. Констатируя наличие такого явления, как конкуренция требований о применении последствий недействительности сделки и об истребовании имущества из чужого незаконного владения и порожденную этим явлением проблему нарушения прав добросовестных приобретателей, de facto разработчики Концепции уходят от ответа на вопрос о соотношении данных средств защиты, ссылаясь на конституционно-правовой смысл норм ст. 167 и 302 ГК и постановление Конституционного Суда № 6-П.
Между тем вопрос о соотношении рассматриваемых правовых средств имеет вполне очевидный ответ, если принять во внимание тождество правовой природы виндикации и реституции владения (меры защиты восстановительного характера, реализуемые в охранительных правоотношениях), а также отсутствие признаков, которые бы свидетельствовали о самостоятельности реституции как гражданско-правового способа защиты. Признание виндикационной природы требования стороны недействительной сделки - собственника или иного законного владельца - о возврате другой стороной индивидуально-определенной вещи позволило бы решить многие проблемы, имеющие место в современной судебной практике, в том числе, проблему защиты добросовестного приобретателя без обращения к нормам Конституции, где права данной категории лиц никак не определены. В связи с этим следует поддержать высказанное в литературе предложение о внесении изменений в п. 2 ст. 167 ГК: для регулирования имущественных сторон недействительной сделки включить в него отсылки к правилам гл. 20 и 60 ГК.
Ещё одним обязательственно-правовым средством защиты вещных прав в современной доктрине считается требование о возмещении вреда (деликтный иск). При этом, как правило, делается существенное уточнение: в отличие от вещно-правовых способов возмещение вреда компенсирует имущественные потери собственника или обладателя иного вещного права, возникшие в случае уничтожения, порчи объекта соответствующего права. Из этого утверждения следует вывод, что в случае гибели вещи и прекращения права собственности осуществляется защита не субъективного права, которое прекратилось с гибелью вещи, а законного интереса бывшего обладателя вещного права в восстановлении его имущественной сферы. Поскольку восстановление нарушенного права собственности невозможно, охранительное воздействие права выражается в виде компенсации имущественных потерь бывшего собственника.
С другой стороны, возможно причинение вреда имуществу, выражающееся в его повреждении, уменьшении количества, но не приводящее к окончательному исчезновению или гибели объекта вещного права. В подобных случаях возмещение вреда не исключает вещно-правовую защиту, но дополняет ее. Иными словами, деликтное требование помимо своей основной, компенсационной функции выполняет и восстановительную функцию в отношении вещных прав, если объект (вещь) еще существует в натуре. Таким образом, возмещение вреда можно рассматривать в качестве способа защиты субъективного вещного права, но при условии, что вред возмещается для устранения произошедших в результате посягательства качественных и (или) количественных изменений вещи. В таком случае возмещение вреда в силу тесной взаимосвязи между объектом вещного права и самим правом приводит к его восстановлению.
По мнению большинства отечественных цивилистов, нормы другого гражданско-правового института - обязательств из неосновательного обогащения - также служат защите вещных прав. При этом специфику данного института видят в его универсальном, родовом характере, так как нормы о неосновательном обогащении позволяют обеспечить защиту имущественных интересов участников гражданско-правовых отношений, когда невозможно применение других средств защиты (виндикации, требования о возмещении вреда и др.). А.Л. Маковский, анализируя нормы действующего Гражданского кодекса о неосновательном обогащении, приходит к выводу, что кондикционное обязательство нельзя отграничить от других гражданских правоотношений, что оно универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания.
Исходя из этого, многие авторы рассматривают требование о возврате неосновательного обогащения в качестве общего способа защиты, который может применяться только, если отсутствуют условия для применения специальных способов. В данной работе уже отмечалась неудачность классификации способов защиты на общие и специальные. Кроме того, признание кондикции в качестве общего средства защиты по отношению к виндикации, реституции, деликтному обязательству не означает исключительно субсидиарную, вспомогательную роль кондикционных обязательств.
Институт обязательств из неосновательного обогащения направлен на изъятие у приобретателя обогащения во всех случаях, когда оно возникло без правового основания (ст. 1102 ГК РФ). Универсальный характер кондикции позволяет субсидиарно применять нормы данного института, если правила других институтов не в полной мере регулируют отношения, возникающие в связи с неосновательным приобретением или сбережением имущества, и это не противоречит существу этих отношений (ст. 1103 ГК). Вместе с тем сфера действия требования о возврате неосновательного обогащения (кондикция) не ограничивается случаями, когда оно выступает «вспомогательным» способом защиты. Кондикционный иск может применяться в качестве самостоятельного способа защиты, когда отсутствуют условия для применения других правовых средств. В связи с этим возникает необходимость разграничения кондикции и иных способов защиты вещных прав.
В науке гражданского права для этого используются разные критерии. Так, многие цивилисты обращают внимание на различие в правовой природе кондикционного и виндикационного исков: если первый имеет обязательственно-правовой характер, то второй относится к вещным способам защиты.
Как уже отмечалось, деление способов защиты на вещные и обязательственные проводилось в римском праве и проводится современной наукой гражданского права по объекту защиты. Само же требование о возврате имущества из незаконного владения существует в рамках охранительного правоотношения, относительного по своему характеру. Поэтому с точки зрения правовой природы кондикция не имеет отличий от виндикационного иска.
При разграничении иска из неосновательного обогащения и виндикации в работах цивилистов часто используется «объектный» критерий: по виндикационному иску истребуются индивидуально-определенные вещи, кондикционный иск предполагает обязанность приобретателя возвратить вещи, определенные родовыми признаками. В юридической литературе применение этого критерия подверглось справедливой критике. Наличие правил об ответственности приобретателя за ухудшение и повреждение вещи, а также о возмещении стоимости неосновательного обогащения в случае невозможности возврата вещи в натуре свидетельствует о распространении действия кондикции и на индивидуально-определенные вещи.
Согласно п. 2 ст. 1104 ГК приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе случайные недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности своего обогащения. Поскольку в указанной норме определяется ответственность за гибель, повреждение вещи, следует прийти к выводу, что законодатель имел в виду юридически незаменимый объект - индивидуально-определенную вещь.
Кроме того, ст. 1105 ГК устанавливает обязанность обогатившегося вернуть действительную стоимость неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Но, как верно отмечает Д.О. Тузов, наличие данного правила не согласуется с действующим в гражданском праве принципом невозможности гибели рода вещей. Зачем тогда определять альтернативу, если всегда существует возможность вернуть такое же количество однородных вещей".
Наконец, правило ст. 1107 ГК об обязанности обогатившегося возвратить или возместить доходы, причитающиеся потерпевшему, аналогично правилу о расчетах при возврате объекта виндикации - индивидуально-определенной вещи (ст. 303 ГК), дает основание считать возможным возврат по кондикционному иску не родовых, а индивидуально-определенных вещей.
Тем не менее, следует согласиться с Д.О. Тузовым, что компенсационная реституция в виде возврата неосновательного обогащения имеет характер денежного обязательства. Являясь одним из охранительных институтов гражданского права, институт обязательств из неосновательного обогащения выполняет функцию охраны не посредством принуждения должника компенсировать имущественные потери кредитора и не через обязывание незаконного владельца возвратить индивидуально-определённую вещь обладателю вещного права, а посредством возложения на приобретателя обязанности вернуть управомоченному лицу имущественную выгоду, полученную должником без правового основания.

34. Спор о возврате имущества, вытекающий из договорных отношений или отношений, связанных с применением последствий недействительности сделки, подлежит разрешению в соответствии с законодательством, регулирующим данные отношения.

В случаях, когда между лицами отсутствуют договорные отношения или отношения, связанные с последствиями недействительности сделки, спор о возврате имущества собственнику подлежит разрешению по правилам ст. ст. 301 , 302 ГК РФ.

Если собственник требует возврата своего имущества из владения лица, которое незаконно им завладело, такое исковое требование подлежит рассмотрению по правилам ст. ст. 301 , 302 ГК РФ, а не по правилам гл. 59 ГК РФ.

По смыслу абз. 1 , 2 п. 34 при разрешении спора о виндикации необходимо иметь в виду, что владение ответчика могло иметь в прошлом законное основание, например договор аренды. В этом случае собственник вправе вернуть владение только способами, предусмотренными для отношений между арендодателем и арендатором. Так, согласно ст. 622 ГК РФ при прекращении договора аренды арендатор обязан вернуть арендодателю имущество в том состоянии, в котором он его получил, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором. Поэтому от арендатора, удерживающего вещь после прекращения договора, имущество должно быть истребовано не виндикационным иском, а другим, хоть и связанным с возвратом имущества, но основанным на ст. 622 ГК РФ. Таким образом, виндикационный иск неприменим к отношениям между лицами по поводу вещей, в отношении которых они состоят или даже состояли в обязательственных правоотношениях.

Кроме того, судам необходимо принимать во внимание, обусловлен ли возврат вещи недействительностью сделок. И если так, уходить от применения ст. ст. 301 , 302 ГК РФ, руководствуясь нормами ГК РФ, регулирующими отношения из реституции (ст. ст. 166 , 167 ГК РФ и др.). В частности, если лицо заключило сделку под влиянием заблуждения и требует признать ее недействительной по основанию, предусмотренному ст. 178 ГК РФ, а также вернуть переданную вещь; в свою очередь, другая сторона в возражение на иск ссылается на свою добросовестность (ст. 302 ГК РФ), такая ссылка должна оставаться без внимания, поскольку специальные нормы (ст. ст. 166 , 167 , 178 ГК РФ) не ставят возврат вещи в порядке реституции в зависимость от того, является ли другая сторона добросовестной.

Нередко истцы смешивают виндикационный иск и иск о реституции. В связи с этим суду надо самому уметь различать данные иски, знать их схожие и различные черты. Итак, объединяет оба иска то, что они направлены на защиту права собственности, а если говорить конкретнее - возврат владения. Следовательно, и в том и в другом случае ответчиком должен быть фактический владелец истребуемого имущества, который не имеет правового основания для обладания, а истцом - собственник. Правда, здесь необходимо конкретизировать, что для реституции делается исключение, при котором имущество может возвращаться лицу, не обладающему правом собственности и вообще не имеющему законного титула. Отсюда и уточнение: виндикация направлена только на соединение полномочия владения с фактическим обладанием; реституция направлена как на соединение полномочия владения с фактическим обладанием, так и на возврат любого владения. Направленность исков на истребование имущества делает невозможным их удовлетворение, если вещь выбыла из владения ответчика или существенным образом изменена. Кроме того, между истцами и ответчиками должны отсутствовать обязательственные отношения. Причем при виндикационном иске их не должно быть вовсе, а при реституции они имели место, но впоследствии отпали. Несмотря на то что к моменту применения реституции обязательственные отношения отсутствуют, они накладывают определенный отпечаток на нее. Это выражается, в частности, во взаимном характере реституции, обращении суда к условиям договора, хоть и утратившим значение сделки, но имеющим доказательственное значение, например в качестве документа, подтверждающего передачу денежных средств, вещи и т.п.

Отличие между реституцией и виндикацией состоит в основании завладения. Если для виндикации простор здесь безграничен, то для реституции он должен сводиться только к недействительной сделке и исполнению по ней. Иногда ошибочно указывают, что реституция следует за недействительной сделкой. На самом деле сама по себе недействительность сделки реституцию повлечь не может, если по сделке ничего не передавалось. Таким образом, в основании реституции лежит сложный юридический факт, сочетающий недействительную сделку и исполнение по ней в виде передачи владения.

Наличие в основании реституции сделки, хоть и недействительной, породило еще одно отличие от виндикации, выражающееся в относительном характере связей: если спор о возврате полученного может возникнуть только между сторонами недействительной сделки, то спор по изъятию имущества из чужого незаконного владения - между собственником и любым незаконным владельцем, к кому бы ни перешла вещь. По этой причине реституцию называют обязательственно-правовым способом защиты права собственности, а виндикацию - вещно-правовым. То обстоятельство, что реституция является обязательственно-правовым способом защиты, добавляет к ней свойство взаимности. Это означает, во-первых, что каждая из сторон может быть как истцом, так и ответчиком; во-вторых, удовлетворение требований реституции может быть поставлено в зависимость от возможности возврата имущества другой стороной. Какими-либо похожими свойствами виндикация не обладает. Еще одно отличие реституции от виндикации надо видеть в том, что собственник может требовать виндикации, если вещь передана (отчуждена) другим лицом. Если собственник сам передал имущество лицу, от которого теперь истребует, применимы другие иски: реституционный, если была сделка, но она признана недействительной; кондикционный, если исполнение произошло без сделки или иного правового основания либо если сделка признана несовершенной (договор - незаключенным).

Зная указанные выше различия, суд должен самостоятельно определить, какое требование по сути (а не по форме) предъявляет истец. Если он облекает требование о виндикации в реституционный иск, суду следует применять правила ст. ст. 301 , 302 ГК РФ. Первым и основным маркером того, что предъявляется виндикационный иск, является требование передать вещь истцу при одновременном оспаривании сделки, стороной которой истец не является. Если же предъявляется в чистом виде реституционный иск, то, как уже указывалось выше, должны применяться специальные правила, а ссылка на ст. ст. 301 , 302 ГК РФ будет неправомерной.

Абзац 3 п. 34 Постановления Пленума N 10/22 устанавливает приоритет виндикационного иска перед иском из причинения вреда, если истец требует возврата вещи. Поэтому даже если суд установит, что незаконное владение ответчика стало результатом его противоправных действий, истцу необходимо предъявлять виндикационный иск со всеми вытекающими последствиями: сроками давности; кругом ответчиков; обстоятельствами, подлежащими доказыванию; и прочими. Связано такое положение дел с тем, что именно виндикационный иск направлен на возврат индивидуально-определенной вещи, в отличие от иска из причинения вреда, который сводится к возмещению утраченного в деньгах либо к предоставлению вещи того же рода и качества, исправлению поврежденной вещи и т.п. (ст. 1082 ГК РФ). Если же истец требует от ответчика возмещения убытков вследствие его неправомерного поведения и не желает возврата вещи, например потому, что она существенно повреждена, применимы правила, касающиеся иска из причинения вреда.

Жилищное право , 1990–2013 .

В силу сложности определения приоритетов защиты прав участников оборота, на практике и в теории существует проблема конкуренции виндикации и реституции владения. Указанная проблема наиболее явно проявляется, когда лицо, получив отказ в виндикационном иски, по мотивам добросовестности ответчика, пытается решить проблему возврата выбывшего имущества путем предъявления исков о признании всех сделок по его отчуждению недействительными и применению последствий их недействительности.

Сторонниками возможности подобной модели защиты интересов собственника являются В.В. Витрянский, О.Ю. Скворцов, В.В. Ровный, М.Г. Масевич, В.А. Рахмилович, и другие. Так, например, О.Ю. Скворцов считает, что «изъяны в конструкции правил о виндикации в современной российской цивилистической модели приводят к тому, что легитимируется безосновательное приобретение права собственности на юридически порочных фактах, каковыми являются недействительные сделки» . Как укзывает В.В. Витрянский на примере «конкуренции» виндикационного иска и иска, связанного с недействительностью сделки, гражданское право не ограничивает собственника в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих (универсальных) способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ) в зависимость от наличия возможности использовать специальные вещноправовые способы защиты (гл. 20 ГК РФ) .

Данная позиция постоянно критикуется и вполне обосновано, поскольку выше обозначенная аргументация сводит на нет правила ст. 302

ГК РФ, согласно которой вещь при наличии предусмотренных в указанной статье условий не может быть истребована у того, кто приобрел ее у неуправомоченного отчуждателя. Вопрос о недействительности сделки по отчуждению вещи имеет значение лишь для отношения прежнего собственника с неуправомоченным отчуждателем в части определения меры ответственности последнего. Так, Е.А. Суханов предлагает предъявлять к такому лицу иск о возмещении причиненных им собственнику убытков (ст. 15 и 1064 ГК РФ) 1 . К.М. Ильясова указывая на неравное положение собственника и добросовестного приобретателя, предлагает государству принять на себя обязанность выплачивать компенсацию всем лицам, которые лишились недвижимости в результате незаконных сделок и не имеют возможности получить возмещение от виновного лица в силу тех или иных обстоятельств .

Совершенно очевидно, что виндикация не может взять на себя функции реституции, как и реституция не может признаваться разновидностью виндикации. Из смысла ст. 302 ГК РФ вытекает, что между собственником и реальным владельцем стоят третьи лица (добросовестный приобретатель), а потому подразумеваются более сложные отношения, чем при признании сделки недействительной. При этом собственник и добросовестный приобретатель непосредственно не связаны между собой каким-либо относительным обязательством по возврату имущества в натуре, что влечет невозможность применения реституции в обход ограничения виндикации.

Так, в постановлении Президиума ВАС РФ от 27 мая 2008 г. № 4267/08 поддержана позиция в соответствии с которой при рассмотрении спора по иску собственника имущества о признании недействительной одной из сделок с этим имуществом, совершенных без его участия, он не может требовать применения реституции.

Вопроса о том, выбыло ли имущество из владения лица помимо его воли, не может возникнуть при передаче вещи по сделке, так как сделка, в том числе и недействительная, это, как правило, передача имущества по воле стороны.

Как видно реституция и виндикация различаются по характеру лишения владения. Лишение собственника владения может быть как законным (например, при сдаче имущества в аренду или передаче в безвозмездное пользование), так и незаконным - при совершении противоправных действий, лишающих собственника владения его имуществом (например, при похищении). В последнем случае собственник может заявить виндикационный иск, а в первом - только реституционный.

При признании сделки недействительной каждая сторона обязана возвратить все полученное по сделке (взаимная реституция), а если возврат в натуре невозможен, то возмещается стоимость имущества в денежном эквиваленте. Предметом виндикационного иска может быть только индивидуально-определенная вещь, причем сохранившаяся у незаконного владельца в натуре. Если вещь не сохранилась в натуре и потому собственник не может требовать ее возврата, то он имеет право предъявить иск о возмещении убытков.

Следовательно, справедливо мнение А.П. Сергеева о том, что «никаких коллизий между правилами о последствиях недействительности сделок и об ограничении виндикации на самом деле нет» . Такую же позицию занимает Е.А. Суханов, обосновывая ее дифференсацией и спецификой вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты, так как при наличии договорных или иных обязательственных отношений, между участниками спора, существуют относительные, а не абсолютные правоотношения, и как следствия должны предъявляться специальные, обязательственно-правовые, а не вещно-правовые требования .

Возможность применения в качестве защиты, последствий недействительности сделок, по мнению М.В. Аверьяновой представляется «нежелательной крайностью», так как в этом случае защита собственника расширяется за счет ограничения прав добросовестного приобретателя .

Судебная практика так же исходит из положения о невозможности конкуренции виндикации и реституции владения. Если собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю, в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано. Не маловажно и положение постановления Конституционного суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П, в котором указывается, что «права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения виндикационного иска к добросовестному покупателю с использованием механизма, предусмотренного п. 1 и п. 2 ст. 167 ГК РФ» .

В пункте 35 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» указанно, что в случаях, когда между лицами отсутствуют договорные отношения или отношения, связанные с последствиями недействительности сделки, спор о возврате имущества собственнику подлежит разрешению по правилам статей 301, 302 ГК РФ. Спор о возврате имущества, вытекающий из договорных отношений или отношений, связанных с применением последствий недействительности сделки, подлежит разрешению в соответствии с законодательством, регулирующим данные отношения.

Как указывает Е.Ю. Бычкова, в случае истребования собственником имущества, выбывшего из владения последнего в результате ряда ничтожных сделок, виндикационные и реституционные требования являются взаимосвязанными и должны рассматриваться вместе по следующей причине: в указанной ситуации невозможно удовлетворить виндикационное требование, не дав правовую оценку свершившимся сделкам, не признав недействительным зарегистрированного права на недвижимое имущество (если оно является предметом спора), равно как невозможно удовлетворить реституционные требования, не учтя добросовестности приобретателя.

На отличия виндикации и признания сделки недействительной, как основание применения реституции, указывается в практике арбитражных судов. В частности, в пункте 2 информационного письма ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» суд высказал позицию в соответствии с которой, при рассмотрении требования о применении последствий недействительности сделки, заявленного стороной этой сделки, правила п. 1 ст. 302 ГК РФ не применяются. Такой подход мотивируется тем, что применение последствий недействительности сделки не ставится в зависимость от добросовестности сторон такой сделки. В случае предъявления одной стороной сделки к другой иска о применении последствий недействительности данной сделки возражение ответчика о его добросовестности и возмездном характере приобретения не препятствует удовлетворению иска.

Следовательно, если имущество приобреталось непосредственно у собственника, а не у иного лица, то применяется п. 2 ст. 167 ГК РФ. А если имущество приобреталось у неуправомоченного лица (не имеющего правового основания отчуждать имущество), применению подлежит ст. 302 ГК РФ.

При таком выводе нет расхождений с постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 № 6-П, так как в нем говориться, что «... поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация)».

Таким образом, в соответствии с названным Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации в случаях, когда сделка, направленная на отчуждение имущества, не соответствует требованиям закона только в том, что совершена лицом, не имевшим права отчуждать это имущество и не являющимся его собственником, правила пункта 2 статьи 167 ГК РФ не применяются. В этом случае права лица, считающего себя собственником спорного имущества, подлежат защите путем заявления виндикационного иска.

Различия виндикации и реституции владения заключаются еще и в процессе доказывания. Так, в пункте 3 информационного письма ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» указанно, что при рассмотрении требования лица, передавшего имущество по недействительному договору аренды, о его возврате на основании пункта 2 статьи 167 ГК РФ право этого лица на спорное имущество не подлежит исследованию судом.

Дело в том, что по смыслу пункта 2 ст. 167 ГК РФ для возврата полученного по недействительной сделке не подлежат исследованию основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество. Стороны должны доказать только факт передачи имущества во исполнение недействительной сделки.

В соответствии со статьями 12, 167 ГК РФ применение последствий недействительности сделки является самостоятельным способом защиты гражданских прав. В рамках этого спора право истца на имущество исследованию не подлежит, однако удовлетворение такого иска не предрешает исход возможного спора о принадлежности имущества. Такая формулировка пункта 3 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения ставит точку в споре об определении правовой природе реституции.

Практически во всех современных правовых системах существует две системы владельческой защиты: петиторная - для предоставления защиты необходимо подтвердить наличие у истца правового основания (титула) на спорную вещь, и поссесорная - защита предоставляется фактическому владельцу без выяснения наличия у него титула на спорную вещь. В современном российском законодательстве господствует петиторная защита. Высший Арбитражный Суд РФ в 3 пункте информационного письма от 13 ноября 2008 г. № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» признал поссесорный характер реституции. Учитывая, что виндикационный иск относится к петиторному способу защиты владения, вопрос о его соотношении с реституцией разрешен достаточно определенно.

Не менее интересно в рамках рассматриваемой проблемы так называемая возможность «исцеления» сделки. Данная конструкция помогает ответить на самый спорный вопрос: как возникает право у добросовестного приобретателя из порочной сделки? Суть исцеления состоит в придании ничтожной сделке юридической силы с момента ее совершения, при наличии определенных условий, в судебном порядке 1 .

По мнению Ю.А. Ламейкина добросовестный приобретатель, приобретший имущество на возмездных началах, становится собственником имущества, а установленная судом добросовестность приобретателя имущества признается фактом, реабилитирующим порочную сделку (что является частным случаем «исцеления» сделок - конвалидации). Следовательно, условия ограничения виндикации входят в юридический состав исцеляющий сделку.

В связи с этим О.В. Ушаков, предлагает внести изменения в действующее гражданское законодательство и установить, что сделка, совершенная с неуправомоченным на то лицом при наличии предусмотренных ст. 302 ГК РФ условий считается действительной. По мнению автора реализация его предложения позволит судам отказаться от практики признания виндикационной природы реституции владения .

На наш взгляд, конвалидацию необходимо рассматривать с учётом правовой природы вещной сделки. Результатом абстрактной вещной сделки между добросовестным приобретателем и отчуждателем, действительность которой не зависит от недействительности обязательственной сделки, является приобретение права собственности добросовестным приобретателем.

Показательно в этом плане германское гражданское право, в соответствии с которым юридический состав приобретения права собственности добросовестным приобретателем включает в себя: видимость права владения отчуждателя вещи; наличие вещного договора между приобретателем и неправомочным отчуждателем; добросовестность приобретателя вещи . Введения подобной конструкции юридического состава позволило бы снять проблемные вопросы приобретения собственности добросовестным приобретателем, путем решения вопроса об отнесении сделки по отчуждению к вещному договору. При этом условия образующие в совокупности юридический состав возникновения права собственности у добросовестного приобретателя, предложенные Д.О. Тузовым состоят из условий ограничения виндикации и состава вещной сделки.

При наличии вещного договора между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем и наличии условий ограничения виндикации у добросовестного приобретателя возникает право собственности, так как указанные условия исцеляют сделку по приобретению имущества.

Таким образом, положения о применении двусторонней реституции не могут распространяться на добросовестных приобретателей и не должны подрывать устойчивости имущественного оборота. При этом стоит отметить, что нельзя отрицать существование проблемы соотношения исков в современном гражданском праве, однако рассматриваться она должна не как абстрактная теоретическая проблема, а в контексте выбора собственником оптимального способа защиты нарушенного права.

• См., например: Чередникова М.В. О вещных правах по Гражданскому кодексу Российской Федерации // Актуальные проблемы гражданского права / под ред. С.С. Алексеева. - М.: Статут, 2000. С. 122.
• См.: Витрянский В.В. Проблемы арбитражно-судебной защиты гражданских прав участников имущественного оборота: автореферат дисс. ... докт. юрид. каук. - М., 1996, С. 9, 22-23; Скловский К.И. Об идеологии защиты владения в современном гражданском праве // Проблемы современного гражданского права: сборник статей / отв. ред. В.Н. Литовкин, В.А. Рахмилович. - М.: Городец, 2000, С. 113-144; Ровный В.В. Проблема «конкуренции исков» в современном гражданском праве // Государство и право. 2003. № 3. С. 96-100; Он же. Эвикция: проблемы конкуренции исков и права собственности // Известия вузов. Правоведение. 2000. № 5. С. 140 и др.

Такие правовые явления, как виндикация, реституция и кондикция возникли и стали применяться еще в классическом периоде римского права. Указанные способы защиты гражданских прав использовались при нарушении прав в различных правоотношениях, они призваны были решить судьбу имущественных притязаний, возникавших в связи нарушением вещных прав, либо как последствия недействительности сделки, либо в связи с обогащением, если оно явилось результатом действий сил природы, действий сумасшедшего или раба. Несмотря на это, указанные правовые институты объединяет не только то, что они возникли в один и тот же период развития европейской цивилизиации, но и то, что они сохранились и успешно применяются как способы защиты гражданских прав в большинстве государств мира в настоящее время. Более того, в ходе расширения и трансформации правовой регламентации виндикации, реституции и кондикции в различных правовых системах, правоприменители повсеместно получают все большие широкие возможности по применению указанных правовых институтов.

Мы включили в одно исследование столь яркие правовые явления только потому, что российское гражданское законодательство позволяет субсидиарно применять к отношениям, возникающим при виндикации и при реституции, нормы главы 60 ГК РФ «Обязательства вследствие неосновательного обогащения» (ст.1103 ГК РФ). Безусловно, эта особенность правовой регламентации способов защиты гражданских прав, призвана создать условия для максимального приближения объективной действительности к реализации в гражданском обороте принципа «никто не должен обогащаться за счет другого без наличия к этому должного правового основания (титула)».

Исполнение кондикционного обязательства, как родовой способ защиты гражданских прав по отношению к иным способам такой защиты. Разумно предположить, что имущество, истребуемое из чужого незаконного владения, находится у приобретателя без каких-либо правовых оснований, что свидетельствует о возникновении между потерпевшим и приобретателем кондикционного обязательства. Следова­тельно, утверждение о том, что факт неосновательного обогащения всегда имеет ме­сто при виндикации верно. Признаки наличия между сторонами правоотношения кондикционного обязательства при определенных условиях могут возникнуть и в отношениях сторон, регулируемых нормами о деликтных обязательствах, и в отношениях, являющихся следствием недействительной сделки. Поэтому, именно с учетом существа перечисленных отношений, законодатель указал, что к ним применимы нормы о кондикционных обязательствах. Это умозаключение подтверждает тот факт, что исходя из наименования ст. 1103 ГК РФ, в котором идет речь о соотношении требований, эти требования соотносятся путем дополнительного применения, т.е. в определенных случаях, правила о неосновательном обогащении могут быть применены ко всем перечисленным видам требований. Не случайно, законодатель отмечает, что если будет заявлено любое из четырех требований, указанных в ст. 1103 ГК РФ, но в существе рассматриваемых отношений отсутствует факт неосновательного обогащения одного лица за счет другого, глава 60 ГК РФ к ним не применяется.

Общие нормы о кондикционных обязательствах, благодаря их универсальности, способны заполнить собой пробелы, вызванные отсутствием специальных правил о требованиях возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без оснований, к владеющему несобственнику, к причинителю вреда, к участнику недействительной сделки, к стороне обязательства. Итак, в силу положений ст. 1103 ГК РФ неосновательное обогащение приоб­ретает характер общей защитной меры, которая может применятьсякак са­мостоятельно, так и наряду (одновременно) с каждым из четырех требований, указанных в ст.1103 ГК РФ. Следует согласиться с выводом видного российского ученого-цивилиста А. Л. Маковского о том, что в существующем гражданском законодательстве возникло явление «гене­ральной кондикции», которое выражает один из основополагающих нравст­венных постулатов гражданского права. Указанное положение позволяет ему образно выразиться о кондикционных обязательствах: «нормы о неосновательном обогащении конкретизируются в ряде правовых норм, которые и подлежат применению в со­ответствующих случаях, при регулировании конкретных, указанных в этих нормах, отношений» .

Законодатель по достоинству оценил эффективность применения кондикционных обязательств в качестве защитной меры. О необходимости применения этого способа защиты идет речь в статьях 366, 395, 542, 937, 987 ГК РФ. Он считает возможным применить его и для защиты интересов граждан. Например, в п. 3 ст. 1117 и в п. 3 ст. 1155 гл. 64 «Приобретение наследства» ГК РФ содержаться указания, согласно которым наследник вправе в целях защиты своих прав применить положения о кондикционных обязательствах. В целях верной квалификации складывающихся отношений истцом – гражданином, в помощь ему, в ГПК РФ введена норма, определяющая, что держатель документа, не заявивший по каким-либо причинам своевременно о своих правах на этот документ, после вступления в законную силу решения суда о признании документа недействительным и о восстановлении прав по утраченным ценной бумаге на предъявителя или ордерной ценной бумаге может предъявить к лицу, за которым признано право на получение нового документа взамен утраченного документа, иск о неосновательном приобретении или сбережении имущества (ст. 301 ГПК РФ).

На практике, если правоприминитель считает, что его гражданское право нарушено и для его защиты ему следует прибегнуть к положениям о кондикционных обязательствах, ему необходимо для определения содержания заявляемого требования:

Определить, имеет ли место факт неосновательного обогащения одного лица за счет другого;

Если этот факт налицо, то можно ли защитить свои права путем заявления одного из четырех требований о защите гражданских прав, перечисленных в ст. 1103 ГК РФ. Если есть основания для заявления любого из требований, указанных в ст. 1103 ГК РФ, то правоприменитель не вправе заявить иск о возврате неосновательного обогащения на основании ст. 1102 ГК РФ. Его право выбора способа защиты ограничено статьей 1103 ГК РФ, которая указывает, что правила о кондикционных обязательствах подлежат применению к четырем требованиям только постольку, поскольку иное не установлено правовыми актами;

Если нет оснований для заявления ни одного из требований, указанных в ст. 1103 ГК РФ, то правоприменитель вправе заявить кондикционный иск на основании ст. 1102 ГК РФ.

Мы предлагаем исследовать то, насколько российскому законодателю удалось расширить регламентацию последствий удовлетворения требований о реституции и о виндикации в связи с возможностью применения при их рассмотрении также норм о кондикционных обязательствах. Нам интересно, то какова на сегодняшний день судебная практика применения норм о кондикционных обязательствах при заявлении требований о возврате исполненного по недействительной сделке и требований о виндикации. Кроме того, мы считаем возможным, дать несколько практических рекомендаций по применению существующих правовых норм.

Применение к требованию о виндикации правил о кондикционных обязательствах. Так как нормы об обязательствах вследствие неосновательного обогащения применимы к случаям истребования имущества собственником из чужого незаконного вла­дения субсидиарно, следует определить, какие именно нормы гл. 60 ГК РФ будут влиять на разреше­ние спора о виндикации.

В ст. 303 ГК РФ предусмотрен порядок расчетов при возврате имущества из незаконного владения. Хотя правила норм ГК РФ о рас­четах при виндикации и неосновательном обогащении во многом совпадают, в статьях о кондикционных обязательствах имеются некоторые дополнительные указания, которые надлежит учитывать при осуществлении расчетов по виндикационному требо­ванию. Как верно пишет Ю.К. Толстой, кондикционный иск может сопутствовать, сопровождать виндикационный иск, что имеет место при производстве расчетов по доходам и расходам, при ухудшении состояния имущества и т.д.

Недобросовестный владелец, получивший неосновательное сбережение в результате необоснованного использования индивидуально-определенной вещи, должен возместить потерпевшему то, что он сберег вследствие такого пользования в соответствии с п. 2 ст. 1105 ГК РФ. Следовательно, нормы о возмещении неосновательно сбереженного вследствие неправомерного пользования имуществом (п. 2. ст. 1105 ГК РФ) могут обеспечить защиту прав титульного владельца, заявившего виндикационный иск. Однако, следует помнить, что эта норма применяется только к сбережению, полученному после момента, когда нетитульный владелец узнал или должен был узнать о неправомерности своего владения.

Для доказательства размера исковых требований, необходимо доказать период фактического начала и окончания пользования имуществом и объем используемого имущества (площадь, количество единиц и т.п.). Также, на наш взгляд, для определения объема возмещения в данном случае обоснованно применение ставки арендной платы, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило. Кроме того, мы считаемы возможным применить аналогию права, и сославшись на п. 3 ст. 424 ГК РФ, указать, что при расчете должна применяться арендная плата, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за пользование и владение аналогичным имуществом.

Применительно к вопросу о соотношении норм п. 2 ст. 1107 ГК РФ и положений о виндикации, необходимо указать, что согласно п. 2 ст. 1107 ГК РФ, проценты за пользование чужими денежными средствами подлежит начислению только на сумму неосновательного денежного обогащения, а не на стоимость полученного владельцем имущества. Однако, неосновательное сбережение, возникающее у владельца имуществом вследствие его неправомерного пользования имуществом (п. 2. ст. 1105 ГК РФ), может быть выражено только в денежных средствах. Следовательно, с того времени, когда владелец узнал или должен был узнать о неосновательности своего сбережения в связи с вышеизложенными обстоятельствами и до момента возмещения потерпевшему того, что было сбережено, на сумму неосновательного сбережения подлежат начислению проценты за пользование чужими денежными средствами.

Необходимо отметить, что правила о порядке расчетов между сторонами при виндикации, определенные в статье 303 ГК РФ, являются lex specialis по отношению к положениям гл. 60 ГК РФ о неосновательном обогащении. Например, в части субсидиарного применения ст. 1108 ГК РФ к нормам второго абзаца ст. 303 ГК РФ хочется обратить внимание правоприменителей на следующие аспекты. Во-первых, согласно ст. 303 ГК РФ, возмещению подлежат любые затраты на имущество, хотя в ст. 1108 ГК РФ предусмотрено, что возмещаются только те затраты, которые были направлены на сохранение и содержание имущества. Во-вторых, статья 1108 ГК РФ предусматривает, что возмещение затрат владельца, о котором говорится в ст. 303 должно происходить с зачетом полученных им выгод от незаконного владения имуществом. И, в-третьих, в соответствии со ст. 1108 ГК РФ, владелец утрачивает свое право на возмещение затрат, когда он умышленно удерживал имущество, подлежащее возврату. Итак, в случае истребования имущества собственником из чужого незаконного владения, правила ст. 303 ГК РФ должны применяться с учетом их преимущества перед положениями гл. 60 ГК РФ. Иными словами, нормы ст. 1108 ГК РФ при рассмотрении виндикационных требований не применяются.

Конечно, на практике возможно заявление нескольких требований в одном исковом заявлении: требования о возврате вещи (ст. 301 ГК РФ), о возврате неполученных доходов за все время владения имуществом (ст. 303 ГК РФ), требования о возмещении неосновательно сбереженного вследствие неправомерного пользования имуществом (п. 2 ст. 1105 ГК РФ) и требования об уплате процентов с суммы сбережения (п. 2 ст. 1107 ГК РФ). Нам представляется, что с учетом пункта 1 ст. 9 ГК РФ, каждое из перечисленных требований может быть заявлено и в качестве единственного требования в исковом заявлении. Вместе с тем суды обоснованно расценивают не подлежащим удовлетворению требование о применении к отношениям по расчетам, связанным с виндикацией, исключительно положений статей 1105 и 1107 ГК РФ, без ссылок на специальную норму – статью 303 ГК РФ.

Заслуживает внимания вопрос о возможности применения положений главы 60 ГК РФ к требованиям об истребовании имущества из чужого незаконного владения, заявленных не собственником, а лицом, владеющим имуществом на основаниях, предусмотренных законом или договором. В соответствии со ст. 305 ГК РФ, это лицо обладает правами, указанными в статьях 301-304 ГК РФ. Вместе с тем, буквальное толкование статьи 1103 ГК РФ свидетельствует о том, что правила о кондикционных обязательствах не должны применяться к требованиям об истребовании имущества владельца, не являющегося собственником, заявленным на основании ст. 305 ГК РФ. Более того, неосновательное обогащение приобретателя за счет титульного владельца не влечет возникновения кондикционного обязательства, а только позволяет титульному владельцу в соответствии со ст. 216 ГК РФ и ст. 305 ГК РФ воспользоваться правами, предусмотренными статьями 301-304 ГК РФ.

Однако, такой подход позволяет сделать вывод о существовании двух различных, по своему содержанию и возможности воздействия на правонарушителя, способов защиты вещных прав. При нарушении права собственности для нарушителя вещных прав наступают последствия, предусмотренные гл. 20 ГК РФ, а в части, не противоречащей нормативным актам и существу отношений, последствия, указанные в гл. 60 ГК РФ. Если же нарушено иное вещное право, то его нарушитель будет должен исполнить только обязанности, указанные в гл. 20 ГК РФ. В результате тождественные действия нарушителя вещных прав, направленные на одну и ту же вещь, могут повлечь различные последствия правонарушения, которые будут зависеть от объема вещных прав потерпевшего. Признать такое положение дел верным значило бы признать, что институт вещных прав в российском гражданском праве претерпел значительные коррективы, утратил целостность и расщеплен на различные по объему защиты виды вещных прав. Также следовало бы признать, что помимо случаев, перечисленных в ст. 1109 ГК РФ, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, полученное при неосновательном обогащении за счет титульного владельца, не обладающего правом собственности. Мы уверены, что практических, правовых, научных, этических причин для такого признания на сегодняшний день не существует. В связи с изложенным, мы считаем необходимым изложить подп. 2 ст. 1103 ГК РФ в следующей редакции: «об истребовании имущества из чужого незаконного владения собственником либо лицом, имеющим иные вещные права на это имущество».

Кроме того, следует учитывать, что если имущество, обладавшее индивидуализирующими его признаками, переработано и (или) утратило свое первоначальное назначение, собственник вправе требовать лишь возмещения ему стоимости утраченного по правилам о неосновательном обогащении. Потерпевший вправе требовать возмещения стоимости неосновательного обогащения на основании п. 1 ст. 1105 ГК РФ и в том случае, когда неоснова­тельно приобретенное имущество не может быть использовано по назначению ввиду его полного износа.

Применение к требованию о возврате исполненного по недействительной сделке правил о кондикционных обязательствах. Ничтожная сделка абсолютно недействительна, поэтому исполнение по ней не может являться основательным. В случае применения последствий ничтожности сделки следует учитывать, что неосновательное обогащение возникает у ее сторон в момент исполнения условий сделки, касающихся передачи объектов гражданского права. При требовании о возврате имущества, полученного по оспоримой сделке, признанной недействительной, приобретение получает статус неосновательного с момента вступления в силу судебного акта о признании оспоримой сделки недействительной (в связи с отпадением основания для приобретения). Удержание каждой из сторон полученного по сделке после признания ее недействительной должно быть признано неосновательным обогащением. Конечно, если никаких последствий помимо реституции недействительная сделка не влечет, то и основанием для обогащения она быть не может. Поэтому, с учетом юридических последствий, связанных с недействительностью сделки, о которых идет речь в п. 1 ст. 167 ГК РФ, можно сказать, что требование о возврате полученного по недействительной сделке является одним из способов возврата неосновательно приобретенного имущества. Здесь хочется отметить, что при анализе правоотношений, подпадающих в сферу регламентации международного частного права, специалисты давно воспринимают возникновение кондикционного обязательства как обязательное следствие признания договора недействительным, если стороны приступали к его исполнению.

Однако, требование стороны недействительной сделки к другой стороне о возврате неосновательного обогащения в соответствии с нормами главы 60 ГК РФ, возникшего в связи с недействительной сделкой, не подлежит удовлетворению в соответствии со ст. 1103 ГК РФ, так как иное предусмотрено другой нормой – ст.167 ГК РФ. Ведь правила о неосновательном обогащении носят субсидиарный характер и применяются в дополнение к специальным нормам, регулирующим соответствующие отношения , чтобы их применить, необходимо обязательно заявить требование о реституции. Вместе с тем, заявляя требование о реституции без ссылки на ст. 1103 ГК РФ, нельзя предполагать, что суд сам, если сочтет необходимым, субсидиарно применит какие-либо нормы из главы 60 ГК РФ по своему выбору. В силу закона признание сделки недействительной непосредственно связано с применением последствий ее недействительности, а не применением норм о неосновательном обогащении. Кроме того, суд не вправе самостоятельно изменять предмет или основания требований истца, т.е. выходить за пределы своих полномочий, нарушая положения ст. 49 АПК РФ, ст. 39 ГПК РФ. Мы предлагаем заявлять требования о применении последствий недействительности сделки на основании ст. 167, ст. 1103 и соответствующей нормы гл. 60 ГК РФ.

Желая применить правила о кондикционных обязательствах к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке необходимо помнить, что они применяются поскольку иное не вытекает из существа соответствующих отношений. Таким образом, для того, чтобы аргументация о необходимости применения положений гл. 60 ГК РФ субсидиарно к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке была полной, в ней обязательно должно быть уделено внимание вопросу о том, что же «вытекает из существа сложившихся отношений». Приведем наиболее удачные примеры такого анализа, осуществленного в судебной практике:

- «характер сложившихся между контрагентами отношений свидетельствует о том, что в результате исполнения ничтожной сделки истец не мог использовать помещение по целевому назначению, что предполагает возврат денежных средств, перечисленных им ответчику в виде арендных платежей»;

- «истец пользовался помещением без правовых оснований, так как договор аренды недействителен, но он обязан оплатить стоимость пользования помещением. Следовательно, сумма арендной платы, которую истец уплатил за такое пользование, а теперь просит взыскать с ответчика, не может быть расценена как неосновательное обогащение».

Существо сложившихся отношений может также свидетельствовать о том, что в результате исполнения недействительной сделки сторона ничего не приобрела, но получила неосновательное сбережение за счет другой стороны в недействительной сделке. Во исполнение недействительной сделки сторона (потерпевший), по указанию другой стороны (приобретателя), осуществила исполнение третьему лицу, например, произвела перечисление третьему лицу денежных средств.

Требования о возврате исполненного по недействительной сделке нередко являются взаимными. Однако, предметы таких требований чаще всего являются различными, с одной стороны, заявляется требование о возврате вещи, с другой, – о возврате денежных средств.

При определении объема и порядка возмещения сторонам недействи­тельной сделки всего полученного ими по сделке, на наш взгляд, применимы нормы гл.60 ГК РФ «Обязательства вследствие неосновательного обогащения», указанные ниже.

1. При недостаче или ухудшении имущества, возвращаемого в натуре по недействительной сделке, потерпевший вправе воспользоваться п. 2 ст. 1104 ГК РФ. При этом ответственность приобретателя за недостачу или ухудшение имущества до момента, когда лицо узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения наступает с учетом степени его вины.

2. Пункт 2 ст. 167 ГК РФ указывает, что при отсутствии возможности возвратить полученное в натуре потерпевший вправе требовать возмещения стоимости полученного по недействительной сделке в деньгах. С учетом особой сущности денег, как объекта гражданского права, законодателю необходимо также определить о стоимости имущества на какой момент (момент приобретения, момент возврата, иной момент) идет в данном случае речь. Это сделано путем указания на возможность применения к требованиям о реституции правил о кондикционных обязательствах, включая положения п. 1 ст. 1105 ГК РФ – возмещение стоимости имущества осуществляется на момент его приобретения. Если такая стоимость сторонами недействительной сделки определена не была, то ее можно определить с применением норм части 3 статьи 424 ГК РФ о цене договора.

3. Пункт 1 ст. 1105 ГК РФ также предусматривает возможность взыскания убытков потерпевшего, вызванных последующим изменением стоимости имущества (если возмещение не было произведено немедленно после того, как сторона узнала о недействительности сделки). Конечно, при определении убытков принимаются во внимание цены, существовавшие в том месте, где обязательство должно было быть исполнено, в день добровольного удовлетворения должником требования кредитора, а если требование добровольно удовлетворено не было, – в день предъявления иска. Исходя из обстоятельств, суд может удовлетворить требование о возмещении убытков, принимая во внимание цены, существующие в день вынесения решения (п. 3 ст. 393 ГК РФ).

4. В случаях, кода предметом недействительной сделки было пользование имуществом, услугами п. 2 ст. 1105 ГК РФ позволяет нам сделать вывод о том, что стоимость полученного будет определяться по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте где оно происходило. При этом лицо, получившее услуги, осуществившее пользование имуществом, обязано возместить потерпевшему то, что оно сберегло в результате указанных действий.

Судебно-арбитражная практика уже сформировала ясное и вполне обоснованное мнение, согласно которому денежные средства, уп­лаченные за пользование имуществом, предоставленным по недействительному договору, могут считаться неосновательно полученными лишь в части, превы­шающей размер причитающегося собственнику имущества возмещения. При этом неосновательное обогащение имеет место лишь тогда, когда перечисленная собственнику плата превышает обычные ставки, уплачиваемые за аренду аналогичных помещений в данной местности.

При разрешении вопроса о возмещении стоимости предоставленных услуг по недействительной сделке в предмет доказывания должны входить следующие обстоятельства: какие услуги должны были быть оказаны, были ли они оказаны полностью, каков объем фактически предоставленных услуг (если услуги были оказаны не в полном объеме), какова стоимость оказанных услуг.

5. К последствиям недействительности сделки, в отношении возврата ис­полненного по ней, приме­няется правило ст. 1107 ГК РФ о возмещении приобретателем потерпевшему неполученных доходов. Возмещая неполу­ченные доходы, приобретатель обязан возвратить или возместить потерпев­шему все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из этого имуще­ства с того времени, когда узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения.

В случае двусторонней реституции в отношении воз­мещения неполученных доходов каждая сторона недействительной сделки окажется одновременно и приобретателем, и потерпевшим. В силу встречности этих обязательств они могут быть зачтены и, соответственно, обязательство по возврату полученного по недействительной сделке прекратиться полностью или в части (ст. 410 ГК РФ).

6. При получении неосновательного денежного обогащения в результате исполнения по недействительной сделке в силу п. 2 ст. 1107 ГК РФ на сумму неосновательного обогащения подлежат начислению проценты, предусмотренные статьей 395 ГК РФ. Принципы определения момента, с которого начинают начисляться проценты при применении последствий недействительности оспо­римой сделки, сформулированы в п. 28 Постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 08.10.1998 «О практике при­менения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами». На основании п. 2 ст. 1107 ГК РФ они подлежат начислению на сумму неоснователь­ного денежного обогащения с момента вступления в силу решения суда о при­знании сделки недействительной, если судом не будет установлено, что приоб­ретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения ранее этого момента. Если сделка ничтожна, то проценты за пользование чужими денежными средствами подлежат начислению с момента заключения ничтожной сделки. Пункт 29 указанного постановления определил, что при применении последствий недействительности сделки в отношении сделок займа, кредита, коммер­ческого кредита сторона, пользовавшаяся заемными средствами, возвращает полученные средства кредитору, а также уплачивает проценты за пользование чужими денежными средствами за весь период пользования средствами – как плату за пользование чужими денежными средствами.

При двусторонней реституции в отношении воз­мещения неполученных доходов взыскание процентов должно производиться с денежной суммы, образованной в результате зачета встречного требования к первоначальному.

Следует, однако, заметить, что на сумму убытков, причиненных стороне в связи с недействительностью сделки, проценты, предусмотренные п. 2 ст. 1107 ГК РФ, не начисляются.

7. При возврате всего полученного по сделке одна сторона вправе требовать от другой возмещения необходимых затрат на содержание и сохранение имущества с того момента, с которого она обязана возвратить другой стороне доходы, которые она извлекла или должна была извлечь из неосновательного обогащения (ст. 1108 ГК РФ).

Отметим еще несколько деталей, которые следует учитывать правоприменителю при анализе содержания правоотношения в целях защиты своих интересов.

Если сделка являлась односторонней (например, уплата наследником долга, чьи наследственные права после были аннулированы судом ввиду не­действительности завещания), к ней применяются правила п. 1 ст. 167 ГК РФ и гл. 60 ГК РФ без учета норм п. 2 ст. 167 ГК РФ.

Ничтожными или оспоримыми могут быть признаны отдельные части (условия) сделки (ст. 180 ГК РФ). В таком случае применение к последствиям недействительности части сделки норм о кондикционных обязательствах возможно в соответствии с вышеизложенными правилами, применимыми к отношениям, возникшим в связи с недействительностью всей сделки. Вместе с тем, необходимо с особенной тщательностью определить, какие правоотношения будут следствием недействительности части сделки, а какие продолжают существовать, возникнув на основании действительной сделки без недействительной ее части.

Кроме того, правоприминителю необходимо помнить, что дополнительные имущественные последствия недействительности сделок предусмотрены при недействительности сделки в связи с пороком ее субъекта. Сторона, кроме возврата полученного по сделке в соответствии со ст. 167 ГК РФ, должна возместить своему контрагенту понесенный им реальный ущерб, если она знала или должна была знать о пороке субъекта сделки. Таковы последствия ничтожности сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным (ст. 171 ГК РФ), и сделки, совершенной несовершеннолетним, не достигшим 14 лет (ст. 172 ГК РФ), признания недействительной сделки, совершенной несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 175 ГК РФ), совершенной гражданином, ограниченным судом в дееспособности (ст. 176 ГК РФ) и сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими (ст. 177 ГК РФ).

В заключении, вслед за Конституционным судом РФ мы констатируем, что статья 1 ГК РФ не ограничивает лицо в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых, способов. Граждане и юридические лица в силу статьи 9 ГК РФ вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению. Однако, их права не будут подлежать защите, если они заявили иск с использованием правового механизма, не применимого для такой защиты, а в удовлетворении таковых исковых требований будет отказано.

Вопросы для самоконтроля

1. В какой период развития отечественного права ни законодатель, ни правоприменитель не признавали непоименованных договоров?

2. Какова по одной из современных точек зрения последовательность применения регулятивных начал к непоименованным договорам?

3. Дайте понятие юридического лица. Раскройте признаки юридического лица.

4. Определите содержание правоспособности коммерческих и некоммерческих организаций.

5. Может ли некоммерческая организация осуществлять предпринимательскую деятельность?

6. Охарактеризуйте систему законодательства о юридических лицах.

7. Определите, каким образом формируется воля юридического лица. Можно ли выделить общие правила, характерные для любых организационно-правовых форм юридических лиц?

8. Дайте понятие уступки права требования (цессии). Определите существенные условия соглашения об уступке права требования.

9. Определите соотношение цессии с регрессом, индоссаментом.

10. Какие имеются ограничения (запреты) на заключение договора уступки права требования.

11. Дайте понятие соглашения о замене должника (переводе долга). Определите субъектный состав этого соглашения.

12. Что общего в таких правовых явлениях как виндикация, реституция и кондикция?

13. Какие нормы ГК РФ свидетельствуют о том, что институт неосновательного обогащения в российском гражданском законодательстве является общей защитной мерой, которая может применяться как са­мостоятельно, так и наряду с другими требованиями в качестве субсидирной?

14. Перечислите нормы гл.60 ГК РФ, которые применяются субсидиарно при истребовании имущества из чужого незаконного владения.

15. Подлежат ли начислению проценты за пользование чужими денежными средствами на стоимость полученного владельцем имущества?

16. Почему нормы ст. 1108 ГК РФ при рассмотрении виндикационных требований никогда не применяются?

17. Достаточно ли при заявлении требований, касающихся расчетов, связанных с виндикацией, ссылки только на статьи 1105 и 1107 ГК РФ или необходимо сослаться и на иные нормы права?

18. Почему, заявляя требование о реституции без ссылки на ст. 1103 ГК РФ, нельзя предполагать, что суд сам, если сочтет необходимым, субсидиарно применит какие-либо нормы из главы 60 ГК РФ по своему выбору?

19. Известно, что при недостаче или ухудшении имущества, возвращаемого в натуре по недействительной сделке, потерпевший вправе воспользоваться п. 2 ст. 1104 ГК РФ. Укажите от каких обстоятельств зависит объем ответственности приобретателя за недостачу или ухудшение имущества?

20. Когда предметом недействительной сделки было пользование имуществом или услугами, ценой на какой момент и в каком месте будет определяться стоимость полученного?

21. Применяется ли правило ст. 1107 ГК РФ о возмещении приобретателем потерпевшему неполученных доходов к последствиям недействительности сделки?

Раздел 3. ПРОБЛЕМЫ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ

Вещно-правовые и иные способы защиты права собственности.

Гражданско-правовая защита права собственности и иных вещных - представляет собой совокупность гражданско-правовых способов (мер), применяемых к нарушителям вещных прав.

Вещно-правовые способы защиты используются при непосредственном нарушении права собственности или ограниченного вещного права (например, при похищении или ином незаконном изъятии имущества).

Защита права собственности осуществляется в суде в исковом порядке (ст. 11 ГК РФ). Соответственно, собственник в случае нарушения его прав предъявляет иски.

Вещно-правовой характер рассматриваемых исков проявляется в том, что они применяются для защиты прав собственника только в том случае, когда его отношения с нарушителем по поводу спорного имущества не основаны на договоре . Например, нормы о вещно-правовой защите не могут применяться, если собственник требует от арендатора возврата арендованного имущества в связи с истечением срока договора аренды.

Вещно-правовые иски - это предъявляемые в суд внедоговорные требования собственника о защите его существующего права на индивидуально-определенную вещь, если право собственности непосредственно нарушено конкретным лицом.

СПОСОБЫ права собственности и ограниченных вещных прав разделают:

на классические (виндикационный и негаторный иски),

другие гражданско-правовые способы защиты вещных прав (иск об освобождении имущества из-под ареста; иск об исключении имущества из описи; требование о признании недействительным ненормативного акта, нарушающего вещное право; требование о возмещении убытков, причиненных незаконными действиями государственных и муниципальных органов, их должностными лицами).

ВИНДИКАЦИОННЫЙ ИСК -это иск собственника или обладателя иного вещного права на вещь об истребовании этой вещи из чужого незаконного владения или, иными словами, это иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику о возврате имущества.

Субъектом права на виндикацию по действующему законодательству является как собственник, так и любой иной титульный, т.е. законный владелец вещи (например, субъект права Хоз.ведения), который, предъявляя данный иск, должен прежде всего доказать свое право (юридический титул) на истребуемую вещь.

Субъектом обязанности (ответчиком по иску) здесь является незаконный владелец, фактически обладающий вещью на момент предъявления требования. Если к этому моменту вещи у ответчика не окажется, то виндикационный иск не будет удовлетворен, ибо исчез сам предмет виндикации.

Объектом виндикации во всех без исключения случаях является индивидуально-определенная вещь, сохранившаяся в натуре, т.к. содержание виндикационного иска - требование возврата конкретной вещи, а не ее замены другой вещью или вещами того же рода и качества.

Ограничения виндикации: Закон традиционно различает два вида незаконного (беститульного, т.е. фактического) владения чужой вещью, порождающих различные гражданско-правовые последствия. (добросовестное, недобросовестное).

1) добросовестное владение , когда фактический владелец вещи (добросовестный приобретатель) не знал и не мог знать о незаконности своего владения. Согласно п. 3 ст. 302 Гражданского кодекса у такого владельца невозможно истребовать деньги или предъявительские ценные бумаги. Однако имущество у добросовестного приобретателя можно истребовать:

а) в случае если такое имущество было им получено безвозмездно (дарение, наследование и т. п.) от лица, которое не имело права его отчуждать (п. 2 ст. 302 Гражданского кодекса). При этом такое изъятие не несет имущественных убытков добросовестному приобретателю, но способствует восстановлению нарушенного права собственности;

б) в случае возмездного приобретения имущества добросовестным приобретателем у лица, которое не имело права его отчуждать, если собственник имущества или лицо, которому имущество было передано во владение, утерял его, либо имущество было похищено или выбыло из владения последних иным путем помимо их воли (п. 1 ст. 302 Гражданского кодекса);

2) недобросовестное владение , когда фактический владелец знает либо должен был знать, что его владение незаконно. При этом имущество у недобросовестного приобретателя может быть истребовано собственником во всех случаях без каких-либо ограничений.

В силу правил ст. 303 ГК собственник вправе потребовать от недобросовестного владельца возврата не только конкретной вещи, но и всех доходов, которые этот владелец извлек или должен был извлечь из нее за все время своего владения (либо их компенсации).

На добросовестного владельца такая обязанность ложится лишь за время, когда он узнал или должен был узнать о незаконности своего владения. За добросовестным владельцем истребуемой вещи признается также право оставить за собой отделимые улучшения, которые он произвел в ней. Он может также требовать от собственника возмещения затрат на произведенные им неотделимые от вещи улучшения, ибо в ином случае собственник по сути получал бы неосновательное обогащение.

С другой стороны, как добросовестный, так и недобросовестный владелец вправе потребовать от собственника возмещения необходимых затрат на поддержание вещи в надлежащем состоянии за то время, с какого собственнику причитаются доходы от нее. Ведь он получает вещь в надлежащем состоянии и с доходами (или с их компенсацией), сэкономив на необходимых расходах. Ясно, что отсутствие такого правила вело бы к неосновательному обогащению собственника.

Виндикационный иск не подлежит удовлетворению при одновременном наличии трех условий :

Первое. Истребуемое имущество было приобретено ответчиком по сделке у неуправомоченного отчуждателя возмездно .

Второе. К неуправомоченному отчуждателю имущество попало по воле собственника (или, говоря иными словами, оно изначально выбыло из владения собственника по его воле).

Третье. Приобретатель имущества должен быть добросовестным на момент приобретения.

Соотношение виндикации и реституции.

Ограничения виндикации породили проблему конкуренции виндикации и реституции . Если имущество первоначально было отчуждено собственником по недействительной сделке, а затем один или более раз перепродавалось другим лицам, то конечный владелец имущества может быть признан добросовестным приобретателем (ведь первоначально имущество выбыло из владения собственника по его воле). Следовательно, бывшему собственнику, скорее всего, будет отказано в удовлетворении виндикационного иска, непосредственно предъявленного к конечному приобретателю. Иногда в такой ситуации бывший собственник вместо заведомо проигрышного виндикационного иска предъявляет требование о признании недействительной всей цепочки сделок по отчуждению имущества с применением последовательной реституции ко всем участникам сделок. См. схему:

НЕГАТОРНЫЙ ИСК (от лат. actio negatoria - буквально "отрицающий иск") - требование об устранении препятствий в осуществлении права собственности или иного вещного права, которые не связаны с лишением субъекта такого права владения его вещью (ст. 304 ГК). В связи с этим негаторным иском могут защищаться как право собственности, так и любые другие (ограниченные) вещные права, в том числе сводящиеся только к пользованию чужой вещью. Цель негаторного иска - устранение для собственника препятствий в пользовании имуществом.

Например, при возведении строений или сооружений, препятствующих доступу света в окна соседнего дома или создающих различные помехи в нормальном использовании соседнего земельного участка, и пр..

Субъектом права на предъявление негаторного иска является собственник, лицо, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хоз-го ведения, ОУ либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Это лицо имеет право на защиту его владения также против собственника.(305 ГК РФ)

Субъектом обязанности (ответчиком по иску) считается нарушитель прав собственника, действующий незаконно (обычно это касается правомочия пользования , а не владения или распоряжения, что очевидно, например, по отношению к объектам недвижимости).

Объект требований по негаторному иску составляет устранение длящегося правонарушения (противоправного состояния), сохраняющегося к моменту предъявления иска. Поэтому отношения по негаторному иску не подвержены действию исковой давности - требование можно предъявить в любой момент, пока сохраняется правонарушение. При устранении нарушителем противоправного состояния к нему может быть предъявлен лишь обязательственный иск о возмещении причиненных этим убытков.

Примером негаторного иска может служить требование собственника земельного участка (истца) к лицу, которое установило на дороге общего пользования бетонные блоки (ответчик), что препятствует проезду истца к своему участку.

При предъявлении негаторного иска истец должен доказать :

1) наличие у него права собственности на имущество, по поводу пользования которым подается иск;

2) факт нахождения этого имущества в его владении;

3) факт создания ответчиком препятствий в осуществлении истцом правомочий по пользованию этим имуществом;

4) отсутствие у ответчика законных оснований пользования спорным имуществом.

ДРУГИЕ гражданско-правовые способы защиты вещных прав :

Иск о признании права относится к общим способам защиты (абз. 2 ст. 12

ГК РФ). Применяемый непосредственно в сфере защиты права собственности, этот иск относится к вещно-правовым. Детализации иска о признании права собственности в законодательстве не содержится, условия его удовлетворения были первоначально разработаны в науке (А.П. Сергеев) и затем развиты в судебной практике.

Главными особенностями иска о признании права собственности являются следующие.