Главная » Организация Бизнеса » Китай притягивает мигрантов. Кто, откуда и зачем едет в Поднебесную? Современная ситуация с китайской миграцией в россию

Китай притягивает мигрантов. Кто, откуда и зачем едет в Поднебесную? Современная ситуация с китайской миграцией в россию

Китайская миграция в Россию стала предметом возрастающего общественного интереса с середины 90-х годов прошлого века. Вопрос этот с самого начала оказался чрезвычайно "заряженным" и политически и эмоционально. Чрез рассказы и рассуждения о "китайском пришествии в Россию" выражались самые острые и противоречивые взгляды отечественных и зарубежных авторов на исторические перспективы нашей страны в связи с грядущим развитием ее отношений с Китаем, на реальность "желтой опасности" и "демографической экспансии" со стороны восточного соседа, на необходимость для России наконец-то осуществить "неизбежный выбор" между западничеством и евразийством.

Официальная позиция российского руководства по отношению к феномену китайской миграции выглядит в настоящее время следующей. Исходя из интересов укрепления российско-китайских отношений, Кремль предпочитает не выделять проблему китайских мигрантов и не поддерживать страсти вокруг нее, периодически вспыхивающие в российских СМИ. В то же время в ходе контактов с высшим китайским руководством российская сторона в корректной форме регулярно доводила до сведения Пекина свою озабоченность по данному вопросу и выражала готовность к нахождению здесь взаимоприемлемых решений.

В.Г. Гельбрас (Институт стран Азии и Африки при МГУ) полагает, что китайским мигрантам надо предложить "человеческие условия существования" и в то же время не допустить формирования в России территориальных анклавов с китайским этническим большинством.

А.Г. Ларин (Институт Дальнего Востока Российской Академии наук, Москва) оценивает проблему китайских мигрантов в современной России как феномена, значение которого будет " каждым годом возрастать"

По мнению В.Л. Ларина, регулярно критикующего Москву, т.е. федеральный центр, за отсутствие четко политики по отношению и к Дальнему Востоку, и к Китаю, проблема китайской миграции превращена некоторыми политиками в "способ отвлечения населения от поиска истинных виновников критического состояния экономики на Дальнем Востоке".

Ж.А. Зайончковская (Институт народно-хозяйственного прогнозирования РАН) считает иммиграцию китайцев в Россию одним из наиболее естественных путей, позволяющих хотя бы частично компенсировать растущую депопуляцию в стране (ООН прогнозирует сокращение численности населения России с нынешних 145 млн. человек до 138 млн. к 2025 г., и это самый оптимистический прогноз из всех имеющихся). По мнению Ж.А. Зайончковской, к середине ХХI века численность китайцев в России может достичь 7-10 млн. человек, и они в этом случае превратятся во вторую по численности нацию нашей страны после русских.

Некоторые российские политологи рассматривают китайскую миграцию, особенно в перспективе, как прямую угрозу национальным интересам и самой территориальной целостности. Российский фактор, ведущий к изменению мирового баланса сил в пользу Китая.

Оценивая тенденции и перспективы миграционного процессов на Дальнем Востоке, президент В.В. Путин во время пребывания в Благовещенске, сделал многозначительное заявление: "Если в ближайшее время не предпримем реальных усилий по развитию Дальнего Востока, то русское население через несколько десятилетий будет в основном говорить на японском, китайском и корейском языках".

китайская миграция россия

Российский исследователь П.Я. Бакланов полагает, что "в целом, рубеж безопасной миграции находится в интервале до 5 млн. человек. Если общий объем мигрантов превышает численность постоянного населения приграничного района, то, возможно, изменение статуса этого коренного населения и резкое возрастание этнической общности населения по обе стороны границы".

Известный предприниматель Б. Березовский в своем "Манифесте российского либерализма" использует идеи профессора Ракитского: "Конечно, рано или поздно Сибирь будет заполнена китайцами! Вопрос не в этом, а в том, будут ли они россиянами или нет. Это зависит от нас. Если китайцам в России жить будет лучше, чем в Китае, - ничего страшного. Просто у нас в армии будут служить российские граждане китайской национальности".

Концепция профессора Л.Л. Рыбаковского (институт социально-политических исследований РАН) предусматривает максимальную мобилизацию такого миграционного потенциала, который, возрождая экономическую жизнь на Дальнем Востоке, одновременно обладал бы лояльным отношением к российскому государству.

Александр Храмчихин полагает, что масштабы китайской миграции в Россию нынешним эсхатологическим российским сознанием сильно преувеличены. Что, впрочем, и неудивительно - отношение к китайцам как к угрозе характерно вообще для всего христианского мира, а в России оно усиливается и многочисленными субъективными факторами. Однако следует все-таки смотреть правде в глаза - их на данный момент в нашей стране не миллионы, а несколько сот тысяч. Причем большая часть их проживает не на Дальнем Востоке, а в Москве - кто не верит, пусть съездит на Черкизовский рынок (это который "новый АСТ"). А кто не был там, поверьте на слово - рядом с нами, в рамках Москвы существует огромный отдельный город, официальными языками общения которого являются китайский и азербайджанский, население которого превышает население среднего российского города в несколько раз и который снабжает и Россию, и страны СНГ практически всеми товарами народного (в прямом смысле слова) потребления.

Президент Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян Цюй Вэй на одной из совместных двусторонних конференций, выражая готовность направить на Дальний Восток практически неограниченное количество китайских рабочих, утверждал: "Россия нуждается не в десятках или сотнях тысяч, а в миллионах китайских рабочих рук в интересах развития своей экономики. Предлагается, чтобы российское правительство поставило на повестку дня вопрос о принятии политики, поощряющей приезд китайской рабочей силы в Россию, создавало у общественности доброжелательное отношение к появлению китайской рабочей силы на российском рынке".

"Измайловский босс" Вэнь Цзиньхуа, например, весьма хладнокровно и трезво анализирует причины распространения в России страхов по поводу "китайской демографической экспансии" и "желтой опасности". Вэнь прежде всего достаточно обосновано опровергает панические сведения о "миллионах китайцев", якобы уже заполонивших российский Дальний Восток. Он подчеркивает, что Россия исторически никогда не была страной эмигрантов, а многие приграничные с Китаем области в последние десятилетия вообще были закрыты для иностранцев. Появление там хотя бы какого-то количества китайцев не могло не вызвать обеспокоенности психологически не готовых к этому местных жителей. Дело усугубляется тем, что за китайцами стоит быстро развивающееся сопредельное государство, а сама Россия переживает сейчас далеко не лучшие времена. Вэнь Цзиньхуа призывает соотечественников принять во внимание все эти обстоятельства, личным примером убеждать россиян в возможности и полезности налаживания дружеских связей с обитающими в России китайцами. Вообще, многие "пишущие" представители китайской диаспоры подчеркивают, что в значительной степени российские китайцы должны винить себя самих за не самое благоприятное впечатление, которое подчас складывается у местных жителей от общения с ними.

Самый главный вывод, который можно сделать уже сейчас, заключается в следующем: появление китайской общины в России - свершившийся факт, реальность нашей жизни.

Между тем, китайская миграция - фактор слишком важный в экономическом и политическом смысле для России, чтобы его можно было отдавать на откуп частным интересам, будь то интересы крупных корпораций, или чиновников любого ранга, или мафиозно-предпринимательских структур, связанных теневыми отношениями с китайскими коммерсантами. С каждым годом значение этого фактора будет только возрастать. Проблема китайской миграции требует постоянного пристального внимания со стороны государства, которое было бы в состоянии доброжелательно и вместе с тем твердо направлять ее деятельность в русло, отвечающее целям возрождения России. Которое, в свою очередь, есть необходимое условие стабильного развития наших отношений с КНР в духе дружбы и добрососедства.

В процессах саморазвития и совместного уважения две великие соседние державы продолжают путь творческого поиска, глубже познают себя и друг друга. Как свидетельствует восточная мудрость - "Дорогу осилит идущий".

Среди современных проблем миграционной безопасности особое внимание привлекают тенденции и перспективы китайской миграции в России. Миграция из КНР является важнейшей составляющей не только внешней политики России по отношению к восточному соседу, но и внутреннего развития самой Российской Федерации. В связи с широким распространением разнообразных видов торговых и трудовых поездок экономическая миграция из Китая уже сейчас оказывает заметное влияние на региональные рынки труда.

При попытке оценить масштабы китайской иммиграции, ее социально-экономические, демографические и геополитические последствия складывается неопределенная картина, что во многом объясняется наличием противоречивой информации о реальных процессах в сфере миграционного взаимодействия России и КНР, получаемой из различных источников - переписей населения, текущей ведомственной статистики, экспертных заключений, средств массовой информации.

Существующая в стране система контроля за въездом в Российскую Федерацию, выездом из РФ и пребыванием китайских граждан на ее территории не позволяет надежно отслеживать процессы миграции из Китая. Необходимые данные о численности отдельных категорий китайских мигрантов и их социально-демографических характеристиках отсутствуют. Официальная статистика не отражает всего многообразия перемещений граждан КНР, не раскрывает их истинные масштабы, виды и направления. Более того, она искажает реальную картину китайской миграции в России.

Данные государственной статистики свидетельствуют о том, что сегодня китайцы представляют собой относительно небольшую часть мигрантов, прибывающих в РФ, особенно в сравнении с притоком населения из стран СНГ. Согласно имеющимся оценкам российских ученых и специалистов, общая одномоментная численность китайцев на территории России не превышает полумиллиона человек и находится в диапазоне 200 - 400 тыс. человек. Это значительно меньше в сравнении с численностью китайцев во многих странах мира. Среди них можно назвать не только страны Юго-Восточной Азии - такие, например, как Индонезия, Малайзия, Таиланд, но и страны Америки - США и Канаду, а также Австралию, Японию и Южную Корею.

При этом надо учитывать, что подавляющая часть выходцев из Китая приезжает в Россию не на постоянное место жительства, а на время. Они находятся на российской территории в краткосрочном режиме - в служебных поездках, по временным трудовым контрактам, на учебе или просто в качестве туристов, мелких бизнесменов или торговцев-"челноков".

Характерно, что количество китайцев, въезжающих в Россию, устойчиво превышает количество ее покидающих. В результате прослеживается ярко выраженная тенденция роста китайского присутствия в стране. Сокращение производства, уменьшение числа рабочих мест, изменение поведенческих характеристик населения, связанное с отказом потенциальных мигрантов к переселению в условиях кризиса, не могли не повлиять на динамику потоков китайских граждан, прибывающих в Россию. По данным Росстата, в 2009 г. в сравнении с 2008 г. общее число прибывших из Китая в Российскую Федерацию уменьшилось с 815,5 тыс. человек до 718,6 тыс. человек, т.е. на 96,9 тыс. человек, или на 11,9% (в целом по РФ - на 9,9%).

Можно утверждать, что современные направления миграционных потоков из Китая в Россию в значительной мере связаны с географией китайских провинций. Большая часть китайских мигрантов приезжает в Россию из приграничных северо-восточных провинций - Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, а также Автономного района Внутренняя Монголия, которые характеризуются замедленным экономическим развитием. Именно эти территории являются основным источником китайской рабочей силы как для регионов европейской части России, так и для восточных районов страны. Как показывает анализ, в период 2000-х годов в миграционных потоках из Китая выделялись также провинции центральной части КНР - Цзилин, Цзянсу, а также быстроразвивающиеся города приморских территорий, в первую очередь Шанхай.

Среди китайских мигрантов, прибывающих в Россию, заметную роль играют лица, проживавшие в малых городах и сельской местности, поскольку здесь сосредоточена значительная часть демографического потенциала КНР, а масштабы безработицы и бедности получили наибольшее распространение.

Говоря о демографической структуре китайских мигрантов, можно отметить, что их состав по полу во многом типичен для трудовых мигрантов, циркулирующих во всем мире. В их общей структуре преобладают мужчины, являющиеся основными кормильцами своих семей. Среди китайских мигрантов доля лиц мужского пола достигает 70%, что в значительной мере отражает специфику спроса на иностранную рабочую силу и характер ее занятости на территории Российской Федерации.

Следует учесть, что возрастной состав китайских мигрантов является благоприятным для развития российской экономики, ибо большинство прибывающих из КНР граждан находится в молодом, наиболее активном трудоспособном возрасте. По данным наших исследований, трое из четырех мигрантов входят в возрастную группу 20 - 39 лет, при этом их наибольшее число сосредоточено в возрастном диапазоне от 30 до 39 лет, а средний возраст составляет 31,3 года, что существенно ниже среднего возраста населения РФ.

Надо сказать, что в настоящее время между Китаем и Россией наблюдаются все основные типы и виды миграционных перемещений. Развитие экономических отношений Российской Федерации с КНР способствовало быстрому росту китайской трудовой миграции.

Экономических мигрантов из Китая можно подразделить на три группы: во-первых, это лица, которые до приезда в Россию учились, прежде всего студенты; во-вторых, работники низкой и средней квалификации (сельскохозяйственные и промышленные рабочие, строители, занятые в торговле и сфере обслуживания, бригадиры, мастера); в-третьих, профессионалы, инженерно-технические и руководящие работники, специалисты и служащие. В общей структуре миграционного потока преобладает вторая группа, представители которой концентрируются на нижнем уровне шкалы занятости, связанной с применением ручного неквалифицированного и физически тяжелого труда, выполнением грязной и опасной работы.

Основная сфера занятости граждан КНР в России - это торговля, где в настоящее время работает свыше трети китайских трудовых мигрантов. Кроме коммерции и мелкого бизнеса, значительная их часть сосредоточена в строительстве (32%) и сельском хозяйстве (15%).

Другой спецификой занятости китайцев на территории Российской Федерации является крайне низкая доля лиц, работающих в государственном секторе (до 10% от числа трудовых мигрантов).

Привлечение китайской рабочей силы в России имеет ярко выраженный локальный характер. Главные центры ее использования находятся на Востоке, куда направлен наиболее динамичный поток миграции из КНР. Около 70% общей численности китайцев, работающих на российской территории, заняты в экономике регионов Сибири и Дальнего Востока.

Основные факторы, стимулирующие миграцию из Китая, - демографическое давление, низкий уровень жизни значительной части населения и увеличивающаяся безработица.

Аннотация: Миграция населения, как системное явление, отражает особенности экономических, политических, демографических и иных процессов развития КНР. Миграционные процессы в Китае XIX-XXI вв. имели отчётливую связь с важнейшими событиями истории страны и претерпевали существенные количественные и качественные изменения. Регулирование миграционного движения давно служит предметом повышенного внимания государственных властей КНР. Создаваемые ими механизмы административного и правового регулирования нацелены на эффективный контроль над перемещениями граждан и ограничение стихийности этих перемещений. Растущая вовлеченность в процессы глобализации подталкивает руководство КНР к реформированию эмиграционного и иммиграционного законодательства, а также законов, связанных с внутренними миграциями. Практический опыт КНР в этой сфере может быть полезен для правового регулирования миграций в России.

Китайская миграция имеет существенные геополитические, социально-экономические и демографические последствия, как для самой Поднебесной, так и для всего Азиатско-Тихоокеанского региона, поэтому анализ и подбор оптимальных механизмов ее регулирования является перспективной задачей. Все более актуализируется вопрос о миграции представителей китайской нации в связи со стремительно увеличивающейся численностью населения КНР, а также ханьской зарубежной диаспоры. По данным Национального агентства статистики Китая к 2011 г. число внутренних мигрантов составило 271 млн. чел. Число эмигрантов с учетом зарубежной диаспоры - свыше 30 млн. чел. По величине населения с Китаем сравнима только Индия. По интенсивности же миграционных процессов у КНР нет конкурентов.

Понятие «миграция» является общим, законодательно неопределенным, поэтому требует уточнения. В рамках этой работы под миграцией понимается совокупность перемещений различных социальных групп с целью реализации ими своей экономической деятельности, ограниченной продолжительностью срока действия контракта, договора, соглашения, разрешения.

Миграция в своих различных аспектах выступает предметом пристального изучения. Анализ трудов таких ученых, как А.Х. Абашидзе, Р.А. Антропов, В.А. Батырь, О.Д. Воробьева, И.Н. Глебов, A.M. Гуревич, Ю.Н. Демидов, Ж.А. Зайончковская, Н.Н. Зинченко, В.А. Ионцев, А.С. Прудников, Р.А. Каламкарян, А.Я. Капустин, И.И. Котляров, Ю.М. Колосов, A.Л. Колодкин, Е.Г. Ляхов, Ю.Н. Малеев, С.Е. Метелев, В.И. Мукомель, О.И. Тиунов, О.Л. Рыбаковский, M.Л. Тюркин, И.Ч. Шушкевич, С.В. Черниченко и др., позволяет говорить о высокой степени разработанности вопросов внутригосударственной и международной миграции. В то же время вопросы миграционного законодательства государств-соседей Российской Федерации не нашли должного отражения в современных исследованиях, и Китай не является исключением из этих правил.

Миграция в Поднебесной явилась мощным демографическим и социально-экономическим рычагом развития, поэтому ретроспективный анализ системы регулирования мобильности населения является актуальным не только для самого Китая, но также при оценке условий и выборе средств для реализации новой концепции миграционной политики России.

В новой истории Китая движение народонаселения было непостоянным и находилось то в состоянии покоя, то в состоянии «взрыва». Довольно четко прослеживаются три эпохи с характерными формами миграционного движения.

Первый период представляет собой интервал от середины XIX в. до образования КНР в 1949 г. Мощным импульсом, приведшим население в движение, послужило учреждение Гонконга в качестве Британской колонии в 1841 г. В свете этого события оживились эмиграционные процессы.

Следует отметить, что выезд из страны носил в то время скорее локальный, чем повсеместный характер. Исходными пунктами выездной миграции выступали в основном портовые города Сямэнь и Шаньтоу, а также территории, аннексированные в качестве колоний (Гонконг, Макао). Нужно также иметь в виду, что по сохранявшимся до открытия Китая порядкам, грань между отъездом из страны и государственной изменой была весьма тонкой. Нарушение запрета на выезд из государства было чревато смертной казнью, поэтому трансграничное движение оставалось привилегией избранных, большая часть которых была представлена купцами.

Как известно, за поражениями Китая в «опиумных войнах» последовало такое важное событие как нуллификация одиозного запрета на выезд из страны. Поэтому представляется юридически правильным вести отчет новой миграционной истории Китая с 1860 г. Сомкнутые двери узких пограничных коридоров остались в прошлом, и прежде непроницаемый миграционный занавес приоткрылся. В результате, рост эмиграции не заставил себя ждать, и зарубежная китайская диаспора стала активно пополняться как временными, так и постоянными переселенцами. По некоторым подсчетам, в период между 1850 г. и 1939 г. только из одного Гонконга выехали более 6 млн. чел. В 1850х гг. подавляющее большинство китайских эмигрантов приходилось на Северную Америку и Австралию, а с 1870х гг. - на Сингапур и малайские государства. Такая смена пунктов назначения была вызвана двумя параллельными процессами. Во-первых, политикой сдерживания иностранного присутствия в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Во-вторых, заинтересованностью в привлечении трудовых ресурсов, которую проявляли колониальные власти в Юго-Восточной Азии.

Второй период охватывает эпоху строительства социалистической экономики при Мао Цзэдуне и его ближайших последователях: с момента образования КНР в 1949 г., вплоть до начала реформ и открытости в 1978 г.

После образования КНР политика правительства в отношении внешней миграции определялась, прежде всего, рядом политических факторов (построение коммунизма, утверждение лидирующей роли Китая в «третьем мире»). Период до 1980 г. характеризовался малым числом выезжающих, ввиду жесткого регулирования эмиграции в совокупности с фиксировано малым количеством оснований и целей выезда и въезда.

Новый виток миграционного сдерживания совпал с «культурной революцией» . Для удовлетворения потребности в развитии первичного сектора Мао утвердил процедуру «ниспослания» образованных горожан в сельскую местность, в рамках т.н. кампании «деревня окружает города». При сложившейся практике выпускников высших и специальных учебных заведений направляли на работу государственные органы, а уже трудоустроенных могли принудительно привлекать к другому роду занятости. Печальным итогом тотального контроля над миграцией было падение естественной трудовой мобильности и снижение эффективности производства в государственном масштабе.

В разгар «культурной революции» получение денежных переводов из-за рубежа приравнивалось к контрреволюционному деянию, а их получатели признавались ренегатами. Нормализация отношений в обществе, ликвидация всех обвинений и реабилитация людей, связанных с зарубежной китайской общиной, должны были стать одним из ключевых шагов, наряду с созданием каналов выезда и въезда в страну, необходимых для возрождения контактов с зарубежными китайцами и привлечения в КНР их ресурсов.

Подобно порядкам времен империи Цин, пересечение границы в этот период было запрещено, за исключением Гонконга и стран социалистического блока. Так после 1950 г. более 11 тыс. китайских студентов и преподавателей были направлены для обучения в СССР, а в начале 1970 г. около 13 тыс. инженеров, конструкторов и членов технического персонала были направлены в Танзанию для оказания помощи в строительстве инфраструктуры.

Третий период истории китайской миграции берет начало с 1979 г. Судьбоносные решения по открытию китайской экономики для внешнего мира, принятые в декабре 1978 г., прямо и косвенно способствовали расширению деловых связей с иностранцами, что не могло не сказаться на миграции. Реализация нового экономического курса сопровождалась развитием свободного рынка и ростом народного благосостояния. Стали пересматриваться и перерабатываться ограничения свободы передвижения. Значительно возросшие потребности общества в регулируемой миграции были официально признаны в 1985 г.

В сентябре 1985 г. Всекитайское Собрание Народных представителей одобрило Закон «О выдаче удостоверений личности для всех жителей Китая», что явилось значительным шагом к упрощению режима передвижения. Утомительная процедура получения разрешений от своего работодателя и местных органов власти осталась в прошлом, уступив место более адекватной и рациональной системе, позволившей гражданам КНР передвигаться и искать работу, используя только удостоверения личности.

Наряду с этим, в ноябре 1985 г. был принят Закон, регламентирующий порядок пересечения государственной границы. Права граждан Китая на выезд за пределы страны гарантировались и расширялись за счет введения столь необходимого основания, как выезд «в личных целях».

Раньше других форм миграции обрела второе дыхание трудовая эмиграция. В частности, с 1970 г. активизировалась практика командирования квалифицированных мигрантов в социалистические страны Африки.

Ход событий показывает, что власти КНР признали демографический потенциал как ценный ресурс, позволяющий привлекать зарубежный капитал. К 1983 г. число работавших по контракту мигрантов из КНР составляло 31 000 чел., а их совокупный доход достигал 13 млн. долл. США. Спустя десять лет, на 173 тысячную когорту контрактных рабочих из КНР приходилось ежегодно более 6,8 млрд. долл. США. По данным Министерства торговли КНР, в конце 2005 г. за границей трудилось 547 тыс. китайских рабочих, а в 2006 г. - 670 тыс. чел. К январю 2007 г. общая стоимость контрактов на поставку рабочей силы составила 33,67 млрд. долл. США. В то же время скачкообразный рост трудовой миграции происходил не столько за счет экстенсивного увеличения числа китайских рабочих в ста с лишним странах, сколько за счет инициации крупных инфраструктурных проектов в Макао и Гонконге после 1991 г. Более 40 000 трудовых мигрантов сконцентрировались в этих двух районах в 1991 г. Дальнейшему стремительному росту их числа способствовала, в частности, высокая трудоемкость строившегося в Гонконге нового аэропорта Че Лап Го и других связанных с ним проектов. География трудовой миграции охватывает Японию, Сингапур и Ближний Восток. На российском Дальнем Востоке трудятся порядка 30 000 китайских граждан, в основном из провинции Хэйлунцзян.

С начала периода реформ и открытости важной внутриполитической проблемой Поднебесной остается высокий уровень безработицы, реально угрожающий социальной стабильности и тормозящий рост внутреннего спроса. Проблему перенаселения усугубляет необходимость перехода от экстенсивной к интенсивной модели экономического развития. В этом ключе развитие внутренней миграционной политики прошло пять этапов, характеризуемых:

1) запретом свободного передвижения в период с 1979 по 1983 гг.;
2) постепенным разрешением миграции вплоть до 1988 г.;
3) реагирующей политикой по сдерживанию и ограничению наплыва переселенцев из сел в города с 1989 по 1998 гг.;
4) урегулированием и разрешением трудовой миграции в 1999-2000 гг.;
5) нормализацией международной трудовой миграции с 2000 г.

Устойчивая совокупность фактов, в частности, то, что Конституция не наделяла граждан Китая правом на свободу передвижения, а международные договоры лишь косвенное отражались на внутригосударственных отношениях, породила трехзвенную системы контроля миграции:

1) система контроля внутренней миграции на основе системы прописки «хукоу»;
2) система контроля эмиграции на основе Закона КНР «О контроле въезда и выезда граждан» и массива подзаконных актов многих прямо и опосредованно контролирующих ведомств;
3) система контроля иммиграции на основе Закона КНР «О контроле въезда и выезда иностранных граждан», Инструкции Министерства общественной безопасности (далее МОБ) «Об управлении въездом в КНР и выездом из КНР иностранцев».

Становится очевидно, что контроль над перемещениями сограждан внутри страны ничуть не уступает контролю над въездом иностранцев. Тем не менее, экономический прогресс неминуемо стирает часть прежних административных барьеров.

В вопросах эмиграции ситуация интересна тем, что Китаю выгодно экспортировать свои низкоквалифицированные трудовые ресурсы. Но, во избежание критики в пособничестве нелегальной эмиграции или непринятии достаточных мер, власти Поднебесной с поистине восточным подходом сохранили лицо, предусмотрев ряд правовых механизмов.

Во-первых, обязанность уважать и соблюдать законы принимающей стороны декларируется как принцип законов «О гражданстве» и «Контроле въезда и выезда граждан».

Во-вторых, процедура выезда из государства абсолютно противоположна принципу «одного окна», особенно если заявитель высококвалифицированный специалист или государственный служащий.

В-третьих, выработана предельно разветвленная система жестких санкций в гражданском, административном и уголовном порядке.

Своеобразным правовым базисом основных ограничений на выезд является статья 8 Закона «О контроле выезда и въезда граждан КНР». Соответственно, в праве выезда отказывается в случае:

1) если лицо подозревается или обвиняется в совершении преступления;
2) если в отношении лица подан гражданский иск;
3) если лицо осуждено и отбывает наказание;
4) если лицо проходит трудовую реабилитацию;
5) если, по мнению уполномоченного органа Госсовета, при выезде этого лица будут значительно задеты интересы государства или нанесен вред государственной безопасности.

П.3 статьи 6 Инструкции МОБ «О некоторых вопросах применения Закона о контроле выезда и въезда граждан КНР» уточняет размытые формулировки запретительных норм. Так под 5-й категорией «невыездных» следует понимать граждан, обладающих сведениями секретного характера о политике, вооружении, высокотехнологичном производстве.

Современные показатели интенсивности иммиграции отражены в данных отдела регулирования въезда и выезда МОБ КНР и показывают, что в 2011 г. Китай посетили около 5,412 млн. иностранных граждан. Обзор статистики выявляет тенденцию к увеличению иммиграции в 2,5 раза за десять лет.

Как ни странно, до последнего времени в КНР действовало два всекитайских закона, устанавливающие порядок выезда и въезда иностранных и собственных граждан на территорию страны.

Материалы СМИ обнаруживают наличие ряда новых миграционных программ, направленных на привлечение зарубежных экспертов, т.е. на поощрение интеллектуальной иммиграции. Приоритетная роль в этом процессе отводится представителям китайской зарубежной диаспоры. Как отмечает профессор Ларин А.Г. для привлечения ранее эмигрировавших соотечественников используются:

1. Общая система мер, поощряющая переселение специалистов в области высоких технологий. По данному направлению предусматривается:
1.1 создание парка вакансий для китайских граждан, обучавшихся за границей;
1.2 выделение пособий, компенсирующих расходы, связанные с возвращением на родину.

2. Система привилегий при создании предприятий на территории КНР, которая включает в себя:
2.1 высокие (35% и выше) доли участия в прибылях, получаемых за счет передачи технологий в виде патентов, изобретений и т.д.;
2.2 упрощенные процедуры регистрации предприятий и получения документов, подтверждающих зарубежные дипломы;
2.3 преимущества в обустройстве семьи: дети младшего возраста определяются в лучшие из ближайших школ, пользуются льготами при сдаче экзаменов для поступления в средние школы высшей ступени и колледжи;
2.4 частичный возврат налога на добавленную стоимость.

3. упрощенный порядок получения прописки, вида на жительство и гражданства, для этнических китайцев, владеющих недвижимостью в Китае.

4. сравнительно облегченный режим въезда для этнических китайцев, не обладающих высокой квалификацией, но имеющих состоятельных родственников в материковом Китае.

Для повышения эмиграционной привлекательности вносятся коррективы в специальные условия предоставления права на въезд, на осуществление трудовой деятельности, аренды недвижимости и др. Так, в 2012 г. возраст кандидатов по плану набора в рамках спецпрограммы «Тысячи иностранных экспертов» был увеличен до 65 лет.

В этом же году произведен серьезный сдвиг в реформировании общего режима въезда - на 27 сессии ПК ВСНП 11-го созыва был принят Закон КНР «О контроле въезда и выезда». Новый закон вступит в силу с 1 июля 2013 г. и заменит действующие законы о регулировании въезда и выезда (Закон КНР «Об управлении въездом и выездом граждан» и Закон КНР «Об управлении въездом и выездом иностранных лиц»).

Первой особенностью закона является усиление административной ответственности для лиц, нарушающих пограничный режим и режим пребывания на территории Китая. Незаконное пребывание предполагает альтернативную санкцию в виде: вынесения предупреждения или назначения штрафа, рассчитываемого за каждый день незаконного пребывания, или даже ареста на срок от 5 до 15 суток.

Незаконное осуществление трудовой деятельности грозит штрафом до 20 000 юаней и (или) арестом, при этом штраф в 10 000 юаней налагается на работодателя за каждого незаконно принятого на работу иностранца. Полиция вправе обязать покинуть КНР иностранца, который ведет деятельность, несовместимую с его целью пребывания на территории страны. При совершении иностранцем правонарушения полиция вправе выдворить данное лицо за пределы Китая, при этом въезд для него закрывается на 10 лет.

Другое нововведение состоит в усилении режима благоприятствования и придании стране большей привлекательности для квалифицированных кадров. Для таких лиц вводится новый вид виз, увеличивается максимальный срок пребывания и временного проживания в КНР. Кроме того, в закон внесены положения, оптимизирующие процедуру выдачи вида на жительства лицам, внесшим значительный вклад в социально-экономическое развитие КНР. Сейчас требования к иностранцам, которые хотят получить разрешение на постоянное проживание, достаточно высоки, и под них подпадает менее 1% иностранных граждан, находящихся в стране. К концу 2011 г. всего 4752 иностранца получили разрешение на постоянное проживание в КНР. Принимаемые в этом плане меры должны улучшить благоприятный климат для привлечения инвестиций и «умов».

Миграционная политика КНР обладает в известном смысле «восточной спецификой». Суть ее заключается в том, что наряду с широкомасштабной экспансией за рубеж избыточной и сравнительно дешевой китайской рабочей силы, в последнее время в самой Поднебесной наблюдается активное привлечение из-за границы высококвалифицированных специалистов, с целью использования их в разных сферах науки, техники, производства. При сравнении с Россией, с её совершенно противоположной демографической картиной, высвечиваются принципиально различные подходы даже в регулировании интеллектуальной миграции. В России упрощенный миграционный режим вводится для иностранных специалистов с большим годовым доходом или работающих в «иннограде» Сколково. В Китае же действует система тщательной проверки квалификации кандидатов на переселение. Высокая оценка профессиональной пригодности является допуском к целому ряду льгот и преференций - не только монетарных, но и социальных. Данный факт наглядно демонстрирует продуманность и последовательность системы миграционного контроля, что связано не столько с отличиями социально-политического и конституционного строя, сколько с длительно формируемой и выверяемой политикой регулирования и управления миграцией (как внутренней, так и внешней) в текущих и долговременных общенациональных интересах КНР.

Список литературы:
Рязанцев С.В. Китайская миграция в России: тенденции и подходы к регулированию // «Миграционное право», 2009, №1.
Козыкина Н.В. Движущие силы Китайской международной миграции // Вестник читинского государственного университета. 2011. №1.
China"s Total Population and Structural Changes in 2011 [Электронный ресурс].
Анохина Е.С. «Новая» китайская миграция и политика КНР по ее регулированию в 1978 - 2008 гг. Автореферат. дис. … канд. истор. наук. - Томск, 2010.
Прудникова Т.А. Международно-правовое регулирование трудовой миграции. Автореферат. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007.
Elizabeth Sinn, "Emigration from Hong Kong before 1941: General Trends," in Emigration froth Hong Kong: Tendencies and Impacts, ed. Ronald Skeldon (Hong Kong: The Chinese University Press, 1995).
Skeldon, Ronald. Migration from China // Journal of International Affairs, Winter 96, Vol. 49, Issue 2.
Charles Price, The Great White Walls Are Built: Restrictive Immigration to North America and Australasia 1836-1888 (Canberra: Australian National University Press, 1974).
C. Cindy Fan China on the Move. Migration, the state, and the household. Abingdon, 2008.
Fang Shah, «Mainland China"s Overseas Construction Contracts and Export of Labour» // Issues and Studies, 27, no.2(1991).
Анохина Е.С. Деловая китайская миграция и место России в ее структуре // Вестник Томского Государственного университета, 2012, №1.
Migration Without Borders. UNESCO Publishing, Paris and Berghahn Books. - New York, Oxford, 2007.
Liu Guofu. The right to Leave and Return and Chinese Migration Law. Sydney, 2005.

миграция китайский производительный россиянин

Китайская миграция в Россию стала предметом возрастающего общественного интереса с середины 90-х годов прошлого века. Вопрос этот с самого начала оказался чрезвычайно «заряженным» и политически и эмоционально. Чрез рассказы и рассуждения о «китайском пришествии в Россию» выражались самые острые и противоречивые взгляды отечественных и зарубежных авторов на исторические перспективы нашей страны в связи с грядущим развитием ее отношений с Китаем, на реальность «желтой опасности» и «демографической экспансии» со стороны восточного соседа, на необходимость для России наконец-то осуществить «неизбежный выбор» между западничеством и евразийством.

Попытаемся осветить взгляды некоторых россиян и китайцев по этой проблеме.

В.Г. Гельбрас (Институт стран Азии и Африки при МГУ) полагает, что китайским мигрантам надо предложить «человеческие условия существования» и в то же время не допустить формирования в России территориальных анклавов с китайским этническим большинством.

А.Г. Ларин (Институт Дальнего Востока Российской Академии наук, Москва) оценивает проблему китайских мигрантов в современной России как феномена, значение которого будет «каждым годом возрастать».

По мнению В.Л. Ларина, регулярно критикующего Москву, т.е. федеральный центр, за отсутствие четко политики по отношению и к Дальнему Востоку, и к Китаю, проблема китайской миграции превращена некоторыми политиками в «способ отвлечения населения от поиска истинных виновников критического состояния экономики на Дальнем Востоке».

Оценивая тенденции и перспективы миграционного процессов на Дальнем Востоке, президент В.В. Путин во время пребывания в Благовещенске, сделал многозначительное заявление: «Если в ближайшее время не предпримем реальных усилий по развитию Дальнего Востока, то русское население через несколько десятилетий будет в основном говорить на японском, китайском и корейском языках».

Российский исследователь П.Я. Бакланов полагает, что «в целом, рубеж безопасной миграции находится в интервале до 5 млн. человек… Если общий объем мигрантов превышает численность постоянного населения приграничного района, то, возможно, изменение статуса этого коренного населения и резкое возрастание этнической общности населения по обе стороны границы».

Известный предприниматель Б. Березовский в своем «Манифесте российского либерализма» использует идеи профессора Ракитского: «Конечно, рано или поздно Сибирь будет заполнена китайцами! Вопрос не в этом, а в том, будут ли они россиянами или нет. Это зависит от нас. Если китайцам в России жить будет лучше, чем в Китае, - ничего страшного. Просто у нас в армии будут служить российские граждане китайской национальности».

Александр Храмчихин полагает, что масштабы китайской миграции в Россию нынешним эсхатологическим российским сознанием сильно преувеличены. Что, впрочем, и неудивительно - отношение к китайцам как к угрозе характерно вообще для всего христианского мира, а в России оно усиливается и многочисленными субъективными факторами. Однако следует все-таки смотреть правде в глаза - их на данный момент в нашей стране не миллионы, а несколько сот тысяч. Причем большая часть их проживает не на Дальнем Востоке, а в Москве - кто не верит, пусть съездит на Черкизовский рынок (это который «новый АСТ»). А кто не был там, поверьте на слово - рядом с нами, в рамках Москвы существует огромный отдельный город, официальными языками общения которого являются китайский и азербайджанский, население которого превышает население среднего российского города в несколько раз и который снабжает и Россию, и страны СНГ практически всеми товарами народного (в прямом смысле слова) потребления.

Президент Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян Цюй Вэй на одной из совместных двусторонних конференций, выражая готовность направить на Дальний Восток практически неограниченное количество китайских рабочих, утверждал: «Россия нуждается не в десятках или сотнях тысяч, а в миллионах китайских рабочих рук в интересах развития своей экономики. Предлагается, чтобы российское правительство поставило на повестку дня вопрос о принятии политики, поощряющей приезд китайской рабочей силы в Россию, создавало у общественности доброжелательное отношение к появлению китайской рабочей силы на российском рынке».

«Измайловский босс» Вэнь Цзиньхуа, например, весьма хладнокровно и трезво анализирует причины распространения в России страхов по поводу «китайской демографической экспансии» и «желтой опасности». Вэнь прежде всего достаточно обосновано опровергает панические сведения о «миллионах китайцев», якобы уже заполонивших российский Дальний Восток. Он подчеркивает, что Россия исторически никогда не была страной эмигрантов, а многие приграничные с Китаем области в последние десятилетия вообще были закрыты для иностранцев. Появление там хотя бы какого-то количества китайцев не могло не вызвать обеспокоенности психологически не готовых к этому местных жителей. Дело усугубляется тем, что за китайцами стоит быстро развивающееся сопредельное государство, а сама Россия переживает сейчас далеко не лучшие времена. Вэнь Цзиньхуа призывает соотечественников принять во внимание все эти обстоятельства, личным примером убеждать россиян в возможности и полезности налаживания дружеских связей с обитающими в России китайцами. Вообще, многие «пишущие» представители китайской диаспоры подчеркивают, что в значительной степени российские китайцы должны винить себя самих за не самое благоприятное впечатление, которое подчас складывается у местных жителей от общения с ними.

Такое сложное явление, как китайская миграция, не может быть однозначно оценено, с какой- либо одной точки зрения. В анализе этого явления нужно придерживаться объективности во всем. Конечно, коренным жителям той местности, которая испытывает массовый приток мигрантов трудно придерживаться объективности. Но китайская миграция, как часть мирового процесса движения населения земного шара, есть явление естественное, необратимое и взаимовыгодное для обеих сторон. Достаточно проследить историю формирования китайской диаспоры, что бы понять, препятствовать этому явлению можно только с помощью полной изоляции, что, конечно же, неприемлемо в современных условиях. Самым первым направлением китайской миграции стала Юго-Восточная Азия. Сюда китайцы начинают проникать в XV веке. В результате этого, на сегодняшний день, по разным оценкам, в регионе насчитывается 21-23 млн. этнических китайцев. К примеру, в Сингапуре они составляют примерно 77% населения (3,339 млн.), в Малайзии - 32% (5,645 млн.). Следует отметить, что китайская культура во многом явилась определяющей для развития всего региона. А китайская миграция в этом направлении продолжается и сегодня.

Начиная с XIX века, китайская миграция получает новое направление. В это время формируются китайские общины в странах Западной Европы, США, Канада, Австралии, Новой Зеландии, а также в Южной Америке. На сегодняшний день самая крупная китайская община за рубежом - порядка 13 млн. человек располагается на западном побережье США. Появление китайских мигрантов в США - это отдельная и довольно интересная тема для изучения. Дело в том, что ситуация во многом напоминает сегодняшнюю российскую. Появившись на западном побережье, китайцы сразу вызвали снижение стоимости труда. Это привело к известному «законопроекту Кэрри», который серьезно ограничивал китайских мигрантов в правах, которые гарантировались им Конституцией Соединенных Штатов Америки. Возникло столкновение интересов коренного населения, если так можно выразиться о белых американцах, и китайских мигрантов. Нередко это приводило к тому, что на китайцев устраивали облавы. Такая ситуация является показательной для развития отношения к мигрантам по всему миру.

Следующая группа китайских мигрантов сосредоточена на пространстве бывшего СССР, главным образом, в Российской Федерации. Она активизировалась после распада Советского Союза и открытия российско-китайской границы. На сегодняшний день невозможно точно определить численность проживающих в России китайцев. По разным оценкам их она составляет от 400 тыс. до 1 млн. человек. Подробнее речь о китайской миграции в Россию пойдет в следующем разделе. Говоря о китайской миграции невозможно обойти ее причины. Дело в том, что основную проблему во взаимоотношениях китайских мигрантов и коренного населения представляет массовость этого явления. Именно большое количество китайцев и рождает всевозможные разговоры и слухи о «желтой угрозе», китайской экспансии и т.п. С другой стороны, такая массовость вызвана вполне объективными причинами. В настоящее время Китай находится на первом месте в мире по числу населения. Кроме того, политика сокращения рождаемости привела к тому, что в стране создался огромный перекос в сторону мужского населения. Около 50 миллионов китайцев ни при каких условиях не найдут себе жен внутри страны. Не последнюю роль в процессе миграции из Китая играет политика, которая проводилась правительством этой страны. Реформы Дэн Сяопина привели к тому, что миллионы крестьян устремились в города в поисках заработка. Произошло перенасыщение рынка рабочей силы и резкое падение ее стоимости, что обеспечило конкурентоспособность китайских товаров. Тем не менее, в стране оставалось большое количество безработных. В таких условиях правительство негласно поощряло миграцию. Мигранты зарабатывали деньги за границей, но тратили их в КНР, это обеспечило приток валюты и повышения стоимости труда. Хотя это и дало ощутимый результат, на сегодняшний день в Китае насчитывается 200 миллионов безработных. Около 100 тысяч из них каждый год уезжает из страны в поисках заработка. Но кроме незанятости есть еще проблема общего перенаселения. Средняя плотность населения составляет 130 человек на 1 км. Кроме того, ежегодный прирост составляет 10-15 миллионов, и это явно заниженные цифры, так как вторые и третьи дети в Китае зачастую не регистрируются. Все это создает очевидные предпосылки для миграции. Причем как трудовой, так и эмиграции вообще. В дальнейшем количество мигрантов будет только увеличиваться. Многие страны мира имеют опыт по созданию китайских общин на своей территории. Примерно 45-50 миллионов этнических китайцев проживает за рубежом. Точное число трудовых мигрантов из Китая, работающих за рубежом, установить невозможно. Это связано с постоянными изменениями официальных данных и большим процентом нелегальной составляющей трудовой миграции.