Мачеха марута гойло судится с детьми своего убиенного мужа. Марута Гойло: «Ночной обыск - дело рук конкурентов! Мой муж Вячеслав ждет меня в ином мире

Марута Гойло – врач, доктор педагогических наук, академик российской Академии социальных наук.

Проект на 400 миллионов латов (около миллиарда долларов) для развития инфраструктуры латвийских тюрем в обществе вызвал справедливое возмущение. «Их дешевле расстрелять!» С точки зрения сухих подсчетов с этим не поспоришь. Особенно когда уровень инфляции достиг 16 процентов в месяц, а мировые цены на нефть не оставляют никаких надежд на «прекрасное далеко», когда концы с концами уже не сводятся не только у пенсионеров, но и в работающих семьях, особенно с маленькими детьми. Все труднее аргументировать необходимость создания человеческих условий в тюрьме, если на воле они становятся все более бесчеловечными. Да и как относиться к чувствам потерпевших, пока тоже не совсем ясно.

Кроме того, до сих пор непонятно о какой борьбе с преступностью идет речь. Сегодня состав и количество преступлений до смешного мало зависит от юстиции. Насчитывается 220 факторов, влияющих на преступность. Правоохранительные органы способны воздействовать лишь на десятую часть, да и то в лучшем случае. А еще просматривается как минимум шесть относительно новых видов преступлений – компьютерные, киднеппинг, преступления, связанные с веществами массового поражения, терроризм, оборот наркотиков и оружия. При этом нет ни одной отрасли криминального бизнеса, которая бы «приказала долго жить».

Преступления были, есть и всегда будут, на Земле они исчезнут только вместе с последним человеком. Неизменным остается и само понятие тюрьмы. Оно во все времена было абстрактно и пугающе, обречено на пристальное и недоброжелательное внимание. Скука, тоска и омерзение – главное, что испытывает человек в тюрьме. От нее веет чем-то оскорбительным, запретным, а приговор суда всегда унизителен и похож на публичную казнь.

Сегодня в мире около восьми миллионов на небо смотрят через щель возле потолка, а это – государство средних размеров. Люди время от времени отправляются за решетку, порой независимо от содеянного. Человека могут осудить и по абсолютно не зависящим от него причинам. «Был бы человек, статья найдется». Эти слова еще не один век переживут. Бесспорно и то, что у всего большего и большего количества людей оказывается не только криминальное прошлое, но и криминальное настоящее. Иначе просто невозможно выжить!

Огромное количество людей проходят через тюрьму и болеют тюрьмой. Показатели упрятанных за решетку на сто тысяч человек составляют от 50 до 150, но это в тех странах, которые в мире вообще имеют хорошую репутацию. На постсоветском пространстве сажают много, а Россия вообще традиционно «сидящая» страна. Легко посчитать, что каждый четвертый взрослый мужчина в России бывший заключенный. Но больше всего людей умудрились отправить в тюрьму в Америке. Там вообще постоянно сажают все больше и сроки становятся все длиннее. Американцы уже давно обогнали Советский Союз образца 37-го года.

Со стороны государства отношение к уголовному миру абсурдно. Борьба с преступностью ведется только беспредельным расширением карательных мер, репрессии являются глобальным «ответом» на ситуацию. Как-то незаметно средства борьбы с преступностью привели к зависимости от этих средств, к социальной наркомании. А в бесконечных реформах заключенные как живые люди просто забыты. Как будто это герои виртуальной игры, которые не живут среди «порядочных людей». Тем временем все чаще и чаще условия тюрьмы проецируются наружу – несомненно, решетка имеет свойство магнита. Чего стоит, например, повсеместно распространенная разновидность офисной усталости, когда человек морально и физически устает от кучности. Ее так и назвали – «тюремный синдром».

«Тюрьма – это сфера обслуживания, всего лишь предприятие, и потребность в таких услугах стремительно растет». Это слова Джона Фергюсона, генерального директора американской ассоциации тюрем, сказанные в сентябре 2005 года журналу Economist . И он прав. Тюрьма – везде гигантская индустрия, в том числе и с частным капиталом. Возможно, в недалеком будущем, например, те же американцы задумаются о выходе на рынок других стран, и тогда в мире появятся дочерние фирмы пенитенциарной сферы услуг. А вот насчет клиентов тюрьмы будущего пока только одни вопросы и ни одного более менее ясного ответа.

Криминальный мир тоже не стоит на месте, в нем тоже все меняется.

Память людей хранит события «лихих девяностых». В Латвии, например, парни-качки свой короткий путь в братскую могилу начинали со спасательной станции базы отдыха для партийных руководителей. Ситуация, наглядно характеризующая брежневский застой – до чего же всем было на все наплевать, если даже спасение руководителей партии доверяли всякой шпане! Это они стали практиковать методы общения с помощью «задушевных разговоров». «Плати! Мы – твоя крыша!» – так началось время паяльников и утюгов. Это сейчас отъем бизнеса называется модным словом «рейдерство», а тогда примитивно били, жгли и вешали. Хотя слово «рэкет» тоже было чуждым для советского уха.

Так прошло лет десять, и со временем оставшиеся в живых поняли, что нельзя постоянно хвататься за пистолет. Закончился этап капитализма «авторитетов», и вслед за модой они стали тянуться к гламуру. Однако преступники перестройки оказалась феноменом одного поколения. «Папа, ради бога, только не попадайся на глаза моим друзьям». Такое же отношение к «авторитетам» и у молодежи уголовного мира. Быть продолжателями традиций и «жить по понятиям» они не хотят, так как перспектива очевидна – или уберут чужими руками, или подведут под уголовное дело. Ведь сегодня на дворе капитализм менеджерский, профессиональный, корпоративный, процедурный, господствующий над индивидуумом. На этом фоне появилась потребность в «авторитетах» более сложного качества. На идеологию и развитие преступного мира сегодня влияют те, кто совершает крупные или сверхкрупные хищения, берет взятки, подвержен коррупции, среди них мы вряд ли найдем малообразованных людей. И новое поколение «тюремной элиты» не собирается бесцельно ворочаться на нарах и тупо смотреть в потолок.

Те, кого мы привыкли называть «элитой братвы», если вообще остались живы, сегодня сидят по дачам и не высовываются. Дарвин считал, что выживает сильнейший, что конкуренция осуществляет отбор. По-моему, это не совсем так. Во всех слоях общества отбор осуществляет «социальный заказ» – влиятельным становится тот, кто вовремя понял условия новой игры. Относительно уголовного мира эту теорию тоже подтверждает сама жизнь.

Сегодня техническая мысль находится на пике и социальный заказ направлен на создание новых технологий, товаров, услуг, удобств, развлечений... То есть на все, что можно купить за деньги. Что сегодня является мерилом чести, дружбы, мужества, власти? Деньги, ничего кроме денег. Какие там тюремные «понятия»! О них даже вспоминать смешно. И в уголовном мире на горизонте уже иной пейзаж. В будущем востребованы будут те, кто сможет дать людям сильные эмоции, ощущение хождения по краю. Это будет особо цениться и вызывать всеобщее одобрение. На этот социальный заказ установка уже дана, причем не только в уголовном мире.

Но есть и бессмертная категория – те, кто залезают в квартиры или, сбиваясь в стаи, убивают таксиста, быстренько друг друга сдают и все вместе долго сидят. У них слово «тюрьма» отпечатано на лбу, у них снижен интеллект, утрачена воля и стерты эмоции. Возможно, они зависят от дозы. Они не имеют отношения к организованной преступности, но страшные преступления совершают. При определенном раскладе человек мог бы никогда не сесть, но оказался не в то время не в том месте, укололся, выпил лишнего, брякнул не то слово... Большую половину таких арестантов под стакан зачали, под стакан родили и сразу же пустили гулять по миру. Лет с шестнадцати они бродят по тюремным коридорам и не выходят оттуда никогда. Сегодня именно эти люди заполняют тюрьмы.

О жизни на воле они не знают вообще ничего. Сидят лет по десять – изнасилование, убийство, кражи, разбои... Часто начинают как дворовые хулиганы на подхвате у «старшего брата», потом «хорошо» сидят, а когда выходят на свободу, имеют лишь неразрешимые бытовые проблемы. «Неужели это и есть та самая нормальная жизнь, к которой я так стремился?» Для них жизнь в тюрьме шла как будто в другом времени или в другом измерении, и после отсиженного срока они никому не нужны. В итоге такие люди – всего лишь благоприятная среда для асоциальных идей, и с большой вероятностью можно сказать, что на новоиспеченных «предпринимателей» скоро опять наденут наручники.

Зэки – вообще особая категория среди других «социальных сирот» и самый печальный вывод таков, что бывшие арестанты трудно поддаются реабилитации. Можно выпустить человека из тюрьмы – любой срок когда-нибудь кончается. Страшно то, что нельзя выпустить тюрьму из человека.

Остается надеяться только на то, что на каждой стадии психологического развития человек неизбежно испытывает определенный кризис, означающий новый поворотный пункт. Перспективы благоприятного «поворота» зависят от того, с каким психологическим багажом человек вступает в следующую стадию своего жизненного пути. Степень доверия к окружающему миру, к другим людям, к самому себе зависит от проявленной к нему заботы. Дефицит любви можно компенсировать в любом возрасте. Правда, чем раньше, тем лучше. Однозначно, в такой ситуации никто, кроме родного человека, помочь не может. Смешно даже думать, что любовь женщины можно заменить заботой социального работника. Для мня до сих пор так и остается непонятным, почему у нас огромные силы и средства тратятся на то, чтобы сначала разрушить семью зэка, а потом попытаться заменить ему эту пустоту какой-нибудь социальной программой.

Арестантам не хватает нормального общения, хотя именно оно должно на период заключения становиться главным делом их жизни. Если у зэка есть семья, то у него есть и возможности. Семья для «сидельца» – как глоток свежего воздуха, как посещение врача для больного. Женщина заключенного как бы постоянно находится при нем и в каком-то смысле сидит вместе с ним. Желая «влезть в шкуру любимого», любящая женщина тянется к его миру, и тюрьма становится частью ее жизни.

Подавляющее большинство заключенных похоже на подростков – они не взрослые в духовном смысле. Их «на плаву» удерживает лишь одна мысль – увидеть волю и любимого человека. Это придает силы, у человека появляется цель, и он с замиранием сердца ждет освобождения. Потому реформу в тюрьме надо начинать с главного – отменить инструкции 37-го года и дать людям как можно больше возможности общения с родными и близкими. Фактически только семья может стать связующей нитью между двумя мирами.

Другое дело, что одного только «голоса сердца» недостаточно, чтобы потом на свободе эта любовь приняла более-менее адекватные формы и любимые не превратились в нянек, от которых рано или поздно, а главное, неизбежно, бывший арестант дистанцируется привычным ему способом. Все до единой женщины, ожидающие своих мужчин, сталкиваются с типичной ситуацией – ждали одного, а вернулся совсем другой! А ведь любили того, кого ждали... И не потому, что зэки лживы или неискренни. Просто тюрьма и воля воспринимаются как разные миры, и очень трудно одному человеку совмещать в себе слишком разные ценности. «Там» они не такие, как «здесь», это естественно, и из тюрьмы никогда не приходит тот, кого ждали.

Но это уже совсем другая история.

Известная бизнес-школа «Туриба» обвиняет вдову Вячеслава Гойло в компьютерном пиратстве. В дело включилась полиция... Г-жа Гойло сомневается в официальном объяснении обыска - уголовное дело о нарушении авторских прав по заявлению бизнес-школы «Туриба». - Разве такие обыски проводятся ночью? Они пришли в половине десятого вечера и работали почти до трех утра. Вывод г-жи Гойло: на самом деле ее пытались запугать. «Наезд» может быть связан с заказом конкурентов... или с ее покойным мужем. «Они нарушили закон» Над столом в кабинете Маруты Гойло висит портрет застреленного весной супруга: скрывать его из «соображений респектабельности» г-жа Гойло не пытается. И поэтому, по ее словам, «постоянно ждет полицию». - Я понимаю, что с моей фамилией на меня всегда можно «наехать» через правоохранительные органы. Ну как же - «жена того самого Афериста...» Но в данном случае полиция явно перестаралась: нарушен закон. Дело в том, что мой учебный центр (см. справку) занимает комнату в адвокатской конторе моей дочери. А адвокатские бюро обыскивать запрещено законом. Нельзя. Далее: ордер на обыск полицейские показали странный. Там был указан несколько другой адрес и фирма - NET University . Однако в данном помещении такой фирмы просто нет. Впрочем, на наши протесты полицейские не отреагировали. А потом, когда мы стали жаловаться, нам позвонила дознаватель из экономической полиции и стала нас увещевать, как будто речь идет о семейной ссоре: «Ну, подумаешь, чуть-чуть нарушили полномочия, чего не бывает»... По факту обыска мы подали заявления в прокуратуру. Только что получили ответ. Цитирую: «Направляем обер-прокурору Улме для проверки два заявления И. Баши о законности обыска в ее адвокатском бюро». Это все равно что написать: «Проверьте законность квартирной кражи». В законе ясно же записано: нельзя. Что тут «проверять»? Зачем они приходили - По словам самих работников ЭП, проводивших обыск, они пришли по прошлогоднему заявлению бизнес-школы «Туриба», - рассказывает Марута Гойло. - Эта история достаточно давняя: «Турибе» в 2004 году показалось, что мы незаконно воспользовались одной их обучающей программой. Они написали заявление. К нам приходили те же «экономисты», проверяли нас, но все оказалось в порядке. И вот год спустя, 21 июля, они снова пришли из-за того же заявления... На сей раз они принесли с собой большие черные мешки, побросали туда все что было: и дела наших студентов, и паспорта, и дипломы. Забрали и вещи адвоката Баши, а также документы ее клиентов. Потом подошли к компьютеру, выломали сервер - теперь мы остались вообще без информации. Вообще-то все это выглядит по меньшей мере странно. Если бы речь шла об очередной проверке конкретного заявления, они могли бы прийти и спросить: у вас есть такая-то программа? А лицензия на нее? Мы бы предъявили: вот программа, вот лицензия. Но цель, видимо, была другая - парализовать работу учебного центра. Относительно истинных мотивов случившегося «наезда» г-жа Гойло высказалась так: - Мое мнение: речь идет о нечестной конкуренции. По программе дистанционного обучения мы работаем на четыре года дольше, чем «Туриба», причем достаточно успешно (что не может не раздражать конкурентов). Разумеется, у нас есть все лицензии на указанные программы, выданные минобразования. У нас есть также экспертиза этих программ, которую проводили специалисты МВД ЛР, подтвердившие в итоге наши права собственности. Раз уж у «Турибы» возникли претензии к нам, их было бы логично решать в гражданском порядке. Разве не странно, что полиция с самого начала приняла одну из сторон в споре?.. У меня есть неофициальная информация, что от имени наших конкурентов полиции было передано некое вознаграждение. Впрочем, нельзя исключать версию, что происшедшее связано с делом моего мужа. Сейчас по нему решаются очень важные вопросы. Это такое событие в моей жизни, где можно ожидать всего. P. S. Прокуратура по расследованию финансовых и экономических преступлений ведет проверку законности обыска. Результаты пока неизвестны. Справка ООО New Education Technologies University, руководителем которого является Марута Гойло, существует несколько лет. Это консультационный и координационный центр американского вуза Newport International University в Балтии. Фактически официальный представитель. Обучение стоит несколько тысяч долларов. Подавляющее большинство обучающихся в центре - обеспеченные люди, которым некогда ввязываться в полноформатное университетское образование. А так - достаточно изучить какой-нибудь вопрос, защитить бакалаврскую или магистерскую по конкретной теме - и можно писать свою новую степень, вполне полноценную, на визитке... Комментарий заявителя Руководитель отдела по связям с общественностью института «Туриба» Зане Трейгуте подтвердила «Часу»: институт обращался в «органы» по поводу нарушения авторских прав интернет-институтом Маруты Гойло: - Нам стало известно, что в учебном заведении г-жи Гойло используют методические материалы, один в один совпадающие с нашими. Естественно, без нашего разрешения, без соблюдения авторских прав. Нам ничего не оставалось, как обратиться в правоохранительные органы. Сейчас, насколько нам известно, прокуратура возбудила уголовное дело в связи с одной из 20 незаконно используемых программ. Идет расследование. Возможно, уголовные дела будут возбуждены и по поводу остальных программ. Автора! Скандалы вокруг авторских прав - тема в Латвии в последние годы актуальная. Вот хроника наиболее громких скандалов 2000-х. Осенью 2003 года экономическая полиция нагрянула в издательский дом Fenster . Под предлогом проверки компьютеров на наличие пиратских программ изъяли около 70 машин. Для обеспечения безопасности операции был вызван взвод вооруженных полицейских. В итоге в сентябре 2004 года Fenster подписал с организацией Business Software Alliance (BSA) соглашение о легализации своих компьютерных программ. Издательство также обязалось выплатить 40 тысяч латов компенсации производителям софта, продукция которых, согласно акту проверки экономической полиции, использовалась незаконно. В феврале нынешнего года борцы за авторские права провели проверку в офисе компании Vestabalt, где констатировали нелегальные компьютерные программы на общую сумму 34 тысячи латов. В мире музыки свои тяжбы. Одна из самых громких - иск бывшего звукорежиссера фабрики грампластинок «Мелодия» Александра Гривы о признании его прав на аранжировку мелодии Rоga dimd, звучащей с башни Св. Петра. По мнению А. Гривы, ему полагаются авторские отчисления за все 29 лет, пока звучит эта аранжировка. Сейчас в этом деле объявлен очередной перерыв. Любопытно развивается ситуация и с авторскими правами на музыку «Пинк Флойда», использованную в знаменитом видеоклипе «Черный Карлис». Несмотря на громкие заявления о привлечении «пиратов» к ответу, предъявлять претензии оказалось не к кому. Ибо клип был задуман и сделан группой энтузиастов и не предназначался для коммерческого показа. Ну а признанный отечественный гуру в борьбе за авторские права - рижский фотограф Моисей Глейзер. Так, в 2004 году Окружной суд взыскал в его пользу с издательского дома Fenster4300 латов. 1300 - за использование его фотографий и еще 3000 - компенсация. В том же году М. Глейзер удачно завершил еще одну тяжбу - против газеты «Телеграф». А чуть ранее фотограф через суд аналогичным образом взыскал с Русской общины Латвии 1350 латов. Марина МИХАЙЛОВА, Виктор МАРАХОВСКИЙ

Воспоминания и размышления

Должно быть не так!
Я считаю, что эта книга - о любви. О том, как от нее отказаться, и почему этого все-таки не следует делать. Мой муж был мужчиной, которого я искала много лет, а нашла после многих приключений и перед началом новых – еще более увлекательных.
Независимо от того, какая роль каждому из нас уготована в жизни, мужчина и женщина есть единое целое. Она без него - всего лишь среда, пустая материя, а он без нее – просто бездыханная идея. Мы не способны реализоваться друг без друга. Механизм продолжения рода не имеет первостепенного значения в отношениях между людьми. Основное предназначение союза двух полов – развитие.
Потеря любимого человека - одно из тяжелейших испытаний. После трагической гибели Вячеслава Гойло для меня началась жизнь, в которой я – его вдова, и муж ко мне приходит только в воспоминаниях и снах. Мы жили замечательной жизнью. Такой, какую мы даже не могли себе представить, пока каждый из нас был сам по себе.
Слава мне часто говорил: «Держи меня покрепче, я бегу по краю!» С ним я узнала, что такое рай и ад по-русски. Мы расплачивались за ошибки друг друга и добивались успеха благодаря стараниям другого. Мы гордились друг другом, когда в нужный момент делали правильные шаги, и грустили, если выбор оказывался неверным. А знаете, чему мы научились за это время? Нам совсем не нужны были сиюминутные радости. Мы верили, что самый худший путь - легкий.
На пути к истине мы не раз смотрели в лицо опасности. «Что ты без меня делала?» Это были последние слова Славы перед тем, как мой мир изменился. 29 марта 2005 года, когда моему мужу только-только исполнилось 45 лет, пять пуль погасили его жизнь.
Это несправедливо! Жизнь только стала такой прекрасной! Мы оба работали так тяжко, мы прошли через столько лишений! Наши самые хорошие времена только начинались!
Как сильно мы изменлись с тех пор, как нашли друг друга! Мы стали почти единым целым – уже точно было не разобрать, где кончается один и начинается другой. Его жизнь, как зеркало, отразила мою жизнь. Как же могло случиться так, что радость и обещания жизни закончились столь внезапно!?
Но на вопрос, как я себя сейчас чувствую, все-таки отвечаю: «Хорошо». И это правда. На этом свете у меня - дочь и двое внуков. А параллельно существует какой-то другой мир, в котором меня ждет муж. Значит, теперь у меня есть уже два места, где я могу быть как дома. Однажды я снова встречу его «Что ты делала без меня, моя девочка?» - опять спросит меня муж. И я должна быть готова ему ответить.
Вячеслава убили и, возможно, даже найдут тех, кто это сделал. Но я считаю само преступление лишь следствием, смерть моего мужа имела и причины. Я уверена, что Слава погиб потому, что существующий режим более десяти лет прилагал титанические усилия для того, чтобы это убийство могло произойти.
На бумаге написано, что право человека на жизнь является основным законом Латвии. «Как? Он до сих пор жив?» - такие вопросы мне задавали годами. Последние пять лет я буквально умоляла юстицию защитить нас, и все эти годы меня за это целенаправленно преследовали. Именно поэтому я теперь хочу понять, что это такое - «права человека».
Власть – это сила, которая должна служить закону. Права человека – высшая ценность, а их уважение, соблюдение и защита – обязанность государства. И никто из нас об этом праве не должен просить, умолять.
Пока идея демократии оторвана от реальной жизни, права человека носят чисто декларативный характер, человек лишен автономии и личной неприкосновенности. Его участие в политической жизни - откровенно формально, механизмы соблюдения прав и свобод человека - ненадежны, а в судебную защиту вообще никто не верит.
Пренебрежение правами и свободами создает чувство незащищенности. Внутреняя и внешняя политика государства должна быть связаны с правами человека. Они – тот самый приоритет, в соответствии с которым должны осуществляться все политические преобразования, программы, акции.
В Латвии же сама возможность участвовать в осуществлении политической власти становится привилегией, открывающей доступ к иным благам, прежде всего имущественным. Власть выходит за пределы права. На передний план выступает государственное насилие, которому даже чисто внешне не пытаются дать правового обоснования. Политика становится доминантой по отношению к праву.
К чему приводят подобные порядки, видно на примере недавних событий в Палестине. На демократических выборах народ этой страны голосовал против коррупции. Но выбор оказался невелик – и в качестве альтернативы беспределу властей пришлось выбирать… террористов. А так не должно быть!
Марута Гойло
13 февраля 2006 года