Главная » Правовые вопросы » Постановление пленума вас рф о свободе договора. О свободе договора и ее пределах

Постановление пленума вас рф о свободе договора. О свободе договора и ее пределах

Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее также - «Постановление») с момента его и принятия и до настоящего времени остаётся одним из наиболее обсуждаемых судебных актов ВАС РФ. Также как и по многим юридическим вопросам, мнения юристов касательно Постановления и его роли в юридической практике разделились. Кто-то считает, что Постановление привнесло дополнительную неопределенность в гражданский оборот, кто-то же, напротив, говорит о том, что новых возможностях, связанных с ограничением буквального толкования правовых норм.

Вместе с тем, несмотря на различные дискуссии, можно сделать один объективный вывод - вот уже два с половиной года Постановление активно применяется судами в различных правовых вопросах. И пусть судебная практика не всегда единообразна, тем не менее, ее анализ позволяет выявить ряд тенденций, которые могут быть приняты во внимание как на досудебной, так и на судебной стадиях юридической деятельности.

1. Касательно императивности правовых норм и необходимости соблюдения баланса интересов сторон

Особый интерес для правоприменительной практики представляют пункты 2 - 4 Постановления, которые содержат разъяснения по поводу того, какую норму права судам следует считать императивной, а, значит, какие ограничения должны быть в обязательном порядке соблюдены сторонами, в частности, при заключении договора.

Одним из наиболее наглядных примеров того, как суды, руководствуясь Постановлением, могут применить признать диспозитивной норму, устанавливающую обязанности для субъектов правоотношений, являются судебные акты по делу № А40-158220/2015. В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о взыскании денежных средств, в т. ч. процентов за пользование чужими денежными средствами, в связи с неисполнением ответчиком - банком - обязанности по выплате суммы банковской гарантии.

Суть спора сводилась к разрешению вопроса об императивности п. 2 ст. 374 ГК РФ «требование бенефициара должно быть представлено гаранту до окончания срока действия независимой гарантии» . Истец направил требование банку до окончания срока действия банковской гарантии, однако, когда банк его получил, срок действия гарантии уже был окончен, в связи с чем банк отказался выплачивать денежные средства бенефициару, посчитав истца нарушившим императивное условие выплаты указанных средств, установленное нормой гражданского законодательства.

Рассмотрев указанное дело, суды трех инстанций, руководствуясь п.п. 2 - 4 Постановления, не нашли признаков императивности в п. 2 ст. 374 ГК РФ, указав, что «отличие условий договора от содержания данной нормы само по себе не может служить основанием для признания этого договора или отдельных его условий недействительными».

Иными словами, в отсутствие прямого запрета на установление сторонами в договоре положений, противоречащих ГК, а также явно выраженного нарушения баланса интересов сторон, суды интерпретируют п. 2 ст. 374 ГК РФ, а также все остальные нормы ГК, где есть слово «должен» , как «может» , оставляя сторонам договора право выбора наиболее предпочтительного для них варианта правоотношений.

Другой пример - дело № А40-37963/12-59-350, в котором суды трех инстанций при втором круге рассмотрения дела применили п. 2 Постановления и пришли к выводу, что ст.ст. 929 , , ГК не содержат явно выраженный запрет на замену страхового возмещения в денежной форме иной формой возмещения, на основании чего был сделан вывод, что «осуществление страхового возмещения в виде передачи соглашения об отступном не противоречит действующему законодательству» (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.10.2014 по делу № А40-37963/12-59-350).

Следуя изложенным в Постановлении выводам, все чаще суды стали признавать, что они не вправе «ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 № Ф09-10829/15 по делу № А76-2502/2015).

Учёт всех обстоятельств дела, в частности, воли сторон, целей и условий, при которых договор был заключен, позволяет судам в ряде случаев применить положения Постановления и для восполнения пробелов в праве. Например, в деле № А40-44056/2013 Девятый арбитражный апелляционный суд применил п. 3 Постановления и п. 2 ст. 23 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее также - «Закон об АО») и отказал в апелляционной жалобе, так как не нашёл императивную норму, которая обязывала бы акционеров распределять имущество ликвидируемого юридического лица исключительно пропорционально. Иными словами, в отсутствие чёткого ответа на вопрос, допустимо ли с точки зрения Закона об АО непропорциональное распределение имущества ликвидируемого юридического лица, ст. 31.1 Закона об АО, в совокупности с п. 3 Постановления, позволяют сторонам предусмотреть такой порядок распределения имущества (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 27.02.2015 № 09АП02292/2015 по делу № А40-44056/2013).

Также, интересным представляется тот факт, что суды, применяя Постановление, стремятся при толковании условий договоров между сторонами учитывать существо применяемых к таким условиям договора правовых норм. В частности, в деле № А69-3576/2013 Третий арбитражный апелляционный суд указал, что «законодатель, формулируя правило о том, что необходимые расходы, понесенные покупателем в связи с принятием товара на ответственное хранение, подлежат возмещению поставщиком, не преследовал цель ограничить стороны в использовании неустойки как механизма компенсации убытков» .

Отметим, что применение положений Постановления позволяет сторонам сделки, среди прочего, устанавливать наиболее предпочтительные для них механизмы взаимодействия, которые не ограничиваются буквой закона, а, возможно, и дополняют его.

Так, например, в рамках рассмотрения дела № А40-149290/2014 перед судами был поставлен вопрос, является ли императивной ст. 1010 ГК РФ, содержащая перечень оснований для прекращения агентского договора. По мнению одной из сторон договора, право агента на одностороннее расторжение агентского договора, противоречило ст. 1010 ГК РФ. Направляя указанное дело на новое рассмотрение, Арбитражный суд Московского округа пришел к выводу, что, в отсутствии в ГК РФ запрета на иное, допустимо предусматривать в агентском договоре право стороны на отказ от его исполнения. Тем самым Арбитражный суд Московского округа как-бы дополнил ст. 1010 ГК новыми основаниями для расторжения агентского договора, предусмотренного соглашением сторон. При рассмотрении дела на втором круге Девятый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Московского округа пришли к аналогичному выводу (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 06.06.2016 по делу № А40-149290/14, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13.09.2016 по делу № А40-149290/14).

Положения Постановления применяются судами не только в вопросах, связанных с возможностью сторон расторгнуть договор в одностороннем порядке, но и по вопросам условий их одностороннего расторжения.

Так, в деле А40-83887/2015-42-652 истец - индивидуальный предприниматель - обратился в суд с иском о взыскании денежных средств, уплаченных им в качестве комиссии по кредитному договору. Кредитный договор в данном деле предусматривал право Истца на досрочное погашение текущей задолженности по кредиту с уплатой Кредитору «комиссии за досрочное погашение, если период времени с даты фактического предоставления кредита по дату досрочного погашения текущей задолженности по кредиту (включительно) составит менее 365 календарных дней».

Истец полагал, в числе прочего, что включение в кредитный договор подобных условий нарушает п. 1 ст. 16 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». Помимо вполне очевидного указания на неприменение Закона о защите прав потребителей к отношениям по кредитному договору, предназначенному «для предпринимательских целей», суды первой и апелляционной инстанций указали на следующее:

Законодательство РФ не запрещает кредиторам выдвигать дополнительные условия в виде уплаты комиссии в подобных случаях, так как с экономической точки зрения, комиссия за досрочное погашение кредита направлена на компенсацию потерь кредитора;
Досрочное погашение кредита создает для заемщика имущественное благо в виде экономии денежных средств, составляющих проценты за пользование кредитом, которые подлежали бы уплате при погашении кредита в соответствии с согласованным графиком;
Подобное условие договора соответствует законодательству, в котором отсутствует какое-либо императивное предписание, устанавливающее исчерпывающий перечень условий кредитного договора, а также запрещающее установление условий, прямо не предусмотренных законом или иным правовым актом в том числе, об уплате комиссий наряду с процентами по кредиту (Постановление Арбитражного суда г. Москвы от 22.12.2015, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.03.2016 по делу № А40-83887/2015).

Похожей позиции придерживался Девятый арбитражный апелляционный суд в деле № А40-69329/2015, где, применяя п. 1, 3 и 4 Постановления, был сделан вывод об отсутствии в российском праве императивных норм, которые бы ограничивали права сторон указывать в договоре суммы денежных средств, подлежащих оплате в случае его одностороннего расторжения.

Суммируя вышеизложенные выводы судов можно говорить, что формула «разрешено, если не запрещено», установленная п. 2 Постановления, позволяет сторонам предусматривать любые основания и условия расторжения договора, если законом прямо не предусмотрен запрет на установление согласованных сторонами условий об ином, а также не нарушен баланс интересов всех сторон.

Так, например, прямого запрета на указание «иного» условия расторжения договора применительно к п. 1 ст. 782 ГК РФ («Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов» ) не содержится, чем и воспользовались стороны в деле № А40-135254/2013, предусмотрев в договоре о передаче прав пользования доменными именами, обязанность пользователя в случае одностороннего расторжения договора, уплатить правообладателю (истцу) компенсацию за весь неполученный доход.

Суд в данном деле руководствовался п. 4 Постановления, отметив ничтожность условия о компенсации за одностороннее расторжение договора, равной времени действия всего договора, поскольку такая компенсация «носит запретительный характер для ответчика, лишая его возможности воспользоваться правом на отказ от исполнения договора, вопреки прямой норме закона» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.06.2014 № 09АП-21516/2014-ГК по делу № А40-135254/2013).

Примечательно, что к похожим выводам, но руководствуясь другими положениями Постановления (п. 9 Постановления), пришёл Арбитражный суд Амурской области в деле № А04-2448/2016. При рассмотрении указанного спора суд посчитал, что включение в контракт условий, предусматривающих начисление неустойки подрядчику от цены контракта без учета объема уже выполненных подрядчиком и сданных заказчику работ, является злоупотреблением правом.

Два вышерассмотренных дела подтверждают, что, применяя Постановление, суды не стремятся интерпретировать право исключительно в расширительном смысле и исключительно в пользу неограниченной свободы договора. Напротив, в подобных ситуациях, суды обязаны учитывать «существо» норм, а также «цели, которые преследовал законодатель, устанавливания то или иное правило» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015). Тем не менее, баланс интересов сторон остаётся даже в этих случаях решающим фактором в толковании норм и/или положений договоров (там же).

Так, на необходимость соблюдения баланса интересов указали Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Уральского округа в судебных актах по делу № А76-2502/2015, отмечая, что «при толковании условий договора суды не вправе ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015).

Учёт интересов сторон при этом может заключаться не только в контексте баланса экономических интересов, но также в равенстве переговорных возможностей, чему посвящены сразу несколько пунктов Постановления.

2. Касательно равенства переговорных возможностей

На необходимость «выравнивания» интересов сторон, лишь одна из которых является профессиональным участником рынка, направлены п. 10 и 11 Постановления, в соответствии с которыми при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере (п. 10 Постановления), а, при невозможности установить действительную общую волю сторон - толковать положения договора по принципу сontra рroferentem («против предложившего»), где лицом, предложившим лицом считать профессионала в соответствующей сфере (п. 11 Постановления).

Применение судами указанных пунктов позволяет оградить «неопытную» сторону от последствий противоречивых формулировок в стандартных соглашениях, к которым часто прибегают банки и страховые организации, как произошло, в частности, в деле А40-168599/2015.

В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительными и не подлежащими применению своп-договоров, заключенных в рамках Генерального соглашения между ним и банком. Удовлетворяя требования истца, суд признал недобросовестным поведение банка как в процессе заключения спорных сделок, так и в последующих договорных отношениях, выразившееся в не предоставлении банком сведений о рисках, отсутствии четкого описания порядка определения текущей стоимости свопов, неточности в расчётах, что в виду отсутствия опыта ввело истца в заблуждение относительно существа заключаемых сделок и связанных с их исполнением негативных рисков.

Руководствуясь принципом добросовестности, и применяя п. 10 (при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере) и п. 11 (при невозможности установить действительную общую волю сторон договор необходимо толковать против предложившего, где предложившим предполагается профессионал в соответствующей сфере) Постановления, суд пришёл к следующим выводам:

позитивное заблуждение в существе/содержании/предмете сделки возникает до оформления соответствующего документа и действует до того момента, пока не возникнут те обстоятельства, которые не предполагались и не подразумевались заблуждающейся стороной при изначальных условиях;
заинтересованность в совершении сделки, а также отсутствие каких-либо возражений/требований у непрофессионала, не могут рассматриваться как согласие с представленной информацией и свидетельствовать об ее полном и адекватном пониманием;
применение непрофессионалом общепринятой на соответствующем рынке терминологии не свидетельствует о том, что у такой стороны есть необходимые специалисты или опыт в данной области, а также «не свидетельствует о том, что каждая из применяющих данные термины сторон в полной мере осознает содержание каждого применяемого термина, а также последствия реализации сделки в натуре»;
сторона - профессионал в сфере финансов и финансовых рынков обязана обеспечить, чтобы положения сложных финансовых инструментов были ясными, недвусмысленными и понятными любому лицу, не обладающему специальными навыками в сфере финансов и не знакомому с принятыми в этой сфере обыкновениями и терминологией;
банк, как квалифицированный инвестор, исходя из недопустимости извлечения выгоды из незаконного и недобросовестного поведения, обязан информировать контрагентов - не профессионалов не только об экономическом, но и юридическом существе и возможных последствиях предлагаемых сделок.

Суд также согласился с доводом истца о том, что, ввиду «наполненности текстов Подтверждений…и Генерального соглашения… отсылочными нормами к стандартной документации НАУФОР и терминами в специальном значении, итоговое их понимание и применение при обычных условиях существенно затруднено» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 26.02.2016 по делу № А40-168599/2015).

Иными словами, суд, встав на сторону контрагента-непрофессионала, фактически утвердил «презумпцию безграмотности контрагента»: даже если сторона, не обладающая достаточным опытом в сфере работы с финансовыми инструментами, активно использует общепринятую терминологию, выражает согласие на совершение сделки и впоследствии подписывает соглашения, содержащие данные термины и отсылочные нормы, данная сторона всё равно считается не осознающей в полной мере содержание каждого применяемого термина, а также последствий реализации совершаемых ею сделок. При этом данная презумпция распространяется не только на экономические вопросы, но и на «юридическую сущность» сделки, что фактически может означать обязанность стороны-профессионала предоставлять юридические консультации своим потенциальным контрагентам.

Таким образом, максимально возможный способ для банка или иного профессионального участника ограничить себя от риска признания сделок с непрофессиональными контрагентами недействительными - разъяснять противоположной стороне все подробности, в т.ч. правовые, касающиеся сделки, с разъяснением применимой терминологии. При этом рекомендуется максимально аккуратно составлять отсылочные нормы в соглашениях, поскольку излишняя «загруженность» договоров отсылочными нормами может быть воспринята судом как «затрудняющая понимание» для стороны, не являющейся профессионалом, и, как следствие, свидетельствовать о недобросовестности профессионального участника в договорных отношениях.

Еще к одним профессиональным участникам гражданского оборота, действия которых все чаще оцениваются судами на предмет равенства переговорных возможностей, относятся страховые организации.

Так, в деле № А40-118838/2015 правила страхования, применимые к отношениями сторон спора по договору страхования транспортного средства, устанавливали размер некомпенсируемого страховщиком ущерба размере 98% от страховой суммы, если застрахованное транспортное средство было похищено «вместе со свидетельством о регистрации транспортного средства и/или оригинальными ключами от транспортного средства» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда № 09АП-16098/2016 от 09.05.2016 по делу № А40-118838/2015).

Подобная формулировка, позволяла страховщику отказаться признавать хищение страховым случаем ввиду действий страхователя. При этом, как отмечено судом, игнорируется «факт возникновения опасности, от которой производилось страхование, причинение вреда страхователю и причинно-следственная связь между ними».

Применяя п. 10 Постановления, суд указал, что за счёт данного положения правил страхования страховая компания - профессиональный участник рынка - фактически уменьшала собственный предпринимательский риск, связанный с выплатой страхового возмещения, поскольку выплата страхового возмещения зависела не от происшедшего события, а от действий страхователя, и признал данное положение договора страхования ничтожным.

Отдельную группу спросов между страхователями и страховщиками занимают дела касательно исключений из страховых случаев. Как показывает практика, единый подход к таким делам еще не сформирован.

В частности, в деле № А40-185418/2014 между страховщиком и страхователь был заключен договор страхования специализированной техники и передвижного оборудования, предусматривающий, в числе прочего, хищение как страховой риск по данному договору. В период действия договора страхования застрахованное имущество было похищено. По факту хищения было возбуждено уголовное дело, а страхователь обратился к страховщику за выплатой страховой суммы, однако страховое возмещение страховщик не выплатил.

Отказывая в выплате страховой суммы, страховщик исходил из того, что событие, описанное Истцом, не входило в перечень застрахованных рисков по договору, придерживаясь следующих доводов:

договор страхования устанавливал перечень событий, в случае наступления которых страхование не осуществлялось. Данный перечень включал «хищение застрахованной техники третьими лицами путем мошенничества, в частности, при их действиях под именем другого лица и/или поддельным документам» ;
заявление на страхование имущества содержало ограниченный перечень составов преступлений, в случае совершения которых у страховщика возникает обязанность выплатить страховое возмещение: «кража» (ст. 158 УК РФ), «грабеж» (ст. 161 УК РФ), «разбой» (ст. 162 УК РФ)»;
в соответствии с постановлением о переквалификации заявленное истцом событие по своим признакам образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ («мошенничество»).

Доводы отзыва страховщика суд признал необоснованными и отклонил в связи со следующим:

в силу п. 11 Постановления толкование спорных условий договора и правил страхования должно осуществляться в пользу страхователя, а не в пользу страховщика;
довод страховщика относительно того, что в правилах страхования риск «хищение» указан только в форме кражи, грабежа и разбоя, опровергается, поскольку хищение путем мошенничества полностью охватывается понятием «хищение» в том в смысле, который ему придает соответствующий пункт правил страхования;
постановление о возбуждении уголовного дела подтверждает утрату товара, но не является судебным актом, вступившим в законную силу (приговором суда), которым установлена виновность лиц и дана квалификация хищения - кража, грабеж, разбой или мошенничество, следовательно, нет оснований утверждать, что не произошли кража, грабежа, разбойное нападение - страховые случаи по договору (Постановление Девятого апелляционного суда от 24.02.2016 по делу № А40-185418/2014).

Иными словами, суд, признавая требование страхователя о выплате страхового возмещения правомерным и подлежащим удовлетворению в полном объеме, истолковал положения договора и правил страхования в пользу страхователя

Вместе с тем последующая практика Арбитражного суда г. Москвы (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016) демонстрирует иной подход к аналогичному делу.

Так, в заключенном между сторонами вышеуказанного дела договоре страхования было предусмотрено, что

застрахованными рисками помимо прочего являются: утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части, если такая утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части произошли в результате: хищения, угона, иных противоправных действий третьих лиц;
не является страховым случаем утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники, возникшие в результате хищения спецтехники путем мошенничества.

Следовательно, договором страхования в данном деле также было прямо предусмотрено, что хищение имущества в результате мошенничества не является страховым риском.

Доказывая «легитимность» подобных исключений, суд:

применяя п. 11 Постановления и интерпретируя спорные положения договора, пришел к выводу, что данный договор в части, касающейся мошенничества, «предусматривает не основания освобождения от выплаты страхового возмещения, а называет одно из тех событий, которое по условиям договора не является страховым случаем» . Таким образом, при том, что лицом, предложившим условия договора, считается страховщик, применение п. 11 Постановления в данном случае не создало каких-либо затруднений в исключении мошенничества из страховых рисков;
принял во внимание п. 1 Постановления, а также п. 4 ст. 421 ГК РФ (устанавливающий принцип свободы договора), указав, что в российском праве отсутствуют императивные нормы, запрещающие предусматривать аналогичные исключения в договорах страхования.

При этом суд также отметил, что «вопреки доводам истца об отсутствии судебного акта, данная следственная квалификация, отражена в процессуальном документе, является официальной и определяет рамки уголовного преследования в пределах состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016).

Таким образом, анализ двух судебных актов Арбитражного суда г. Москвы показывает, что подход к идентичным вопросам со ссылкой на Постановление, не является идентичным. При этом если в первом деле суд, руководствуясь п. 11 Постановления, исходил из недоказанности потери имущества из-за преступлений, отнесённых к категории «исключений», и стремился предоставить максимальную защиту для страхователей, то в последующем деле суд занял более взвешенную позицию, которая больше, чем предыдущая, основывается на общих положениях принципа свободы договора.

3. Касательно неустойки и ее компенсационного характера

В свете Постановления хотелось бы обратить внимание, что принцип соблюдения баланса интересов активно применяется и в такой категории дел, как дела о взыскании неустойки.

Так, анализ практики применения положений Постановления по данному вопросу показывает, что для того, чтобы обеспечить соответствие неустойки её ключевой - компенсационной - функции и не превратить неустойку в «средство обогащения кредитора», необходимо всесторонне учитывать экономические интересы всех сторон спора.

Ключевой вопрос, которым задаются суды, рассматривая споры, связанные с взысканием неустойки - является ли размер взыскиваемой неустойки действительно соразмерным убыткам. Так, в частности, Арбитражный суд Брянской области применил п. 8 Постановления и снизил размер неустойки до 50%, ввиду того, что неустойка, начисляемая «на общую сумму контракта без учета размера фактически просроченного платежа противоречит принципу юридического равенства» (Решение Арбитражного суда Брянской области от 14.07.2016 по делу № А09-3271/2016). Аналогичной позиции придерживаются и другие суды (Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 30.11.2015 по делу № А56-47569/2015).

В другом деле Девятый арбитражный апелляционный суд указал, что неустойка за просрочку самовывоза оплаченного товара покупателем, на момент рассмотрения спора приблизительно равная стоимости приобретённого товара, «не имеет компенсационного характера в силу отсутствия убытков кредитора» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23.07.2015 № 09АП28064/2015-ГК по делу № А40-49028/15).

При этом суды могут прийти к выводу, что отдельные положения договоров о неустойке нарушают баланс интересов сторон не только в тех случаях, когда взыскиваемый размер неустойки оказывается несоразмерен убыткам, но и когда положения договоров между сторонами предусматривают разную ответственность для сторон.

Так, в деле № А19-20904/2015 стороны заключили договор подряда на выполнение проектных и изыскательских работ, строительно-монтажных и пусконаладочных работ, условиями которого была предусмотрена возможность начисления заказчиком штрафа за каждые последующие 15 дней превышения конечного срока выполнения работ или этапа работ. Однако договор не предусматривал возможность начисления подрядчиком заказчику аналогичных штрафных санкций в случае отступления заказчика от условий договора. При этом размер ответственности заказчика в договоре был ограничен 5% работ или от стоимости этапа работ по договору.

Снижая размер взыскиваемой неустойки до 5% от цены договора, суд, применяя п. 8, 9 Постановления, указал, среди прочего, следующее:

цель института гражданско-правовой ответственности - закрепление и восстановление имущественной сферы потерпевшего, а не его неосновательное обогащение за счет нарушителя;
установление в договоре различного режима ответственности для сторон является несправедливым условием;
включение в проект договора явно несправедливого условия, оспаривание которого осложнено (в частности, ввиду положений Федерального закона от 18.07.2011 № 223 - ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц»), может поставить заказчика в более выгодное положение и позволить ему извлечь необоснованное преимущество;
в силу п. 8 Постановления если сторона злоупотребляет своим правом, вытекающим из условий договоров, суд с учётом характера и последствий злоупотребления вправе отказать этой стороне в защите принадлежащего права полностью или частично;
поскольку ст. 333 ГК РФ позволяет суду снизить подлежащую взысканию неустойку при наличии заявления от ответчика, суд вправе снизить размер подлежащей взысканию неустойки (Решение Арбитражного суда Иркутской области от 27.04.2016 по делу № А19-20904/2015).

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что Постановление само по себе, с одной стороны, гарантирует вариативность поведение участников гражданского оборота, но, с другой стороны, не превращает свободу во вседозволенность. Поскольку основная масса пунктов Постановления применяется к самым разнообразным правоотношениям, на текущий момент судебная практика со ссылками на Постановление очень разнообразна, и, скорее всего, такое разнообразие будет сохраняться в будущем в связи с возможностью различного толкования большинства правовых норм.

14 марта 2014 года Пленум Высшего Арбитражного Суда России принял Постановление N 16 "О свободе договора и ее пределах", в котором изложил свои либеральные, но при этом весьма взвешенные позиции относительно применения одного из основных принципов обязательственного права. Однако вскоре после опубликования данного документа был принят Федеральный конституционный закон от 04.06.2014 N 8-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "Об арбитражных судах в Российской Федерации" и статью 2 Федерального конституционного закона "О Верховном Суде Российской Федерации", часть 1 статьи 3 которого сразу отнесла разъяснение ВАС РФ к числу временных, так как Верховный Суд РФ своего слова еще не сказал. И временность следует отнести не столько к документу, сколько к изложенным в нем позициям. Попытаемся оценить, каковы их перспективы и шансы того, что объединенный Верховный Суд РФ придаст этой позиции статус постоянной.

НЕ ВАЖНО, ЧТО ОГРАНИЧИВАЕМ, ВАЖНО КАК

Свобода договора рассматривается как конституирующий принцип гражданского права, вытекающий из статей 33 и 35 Конституции РФ. Ограничение данного принципа возможно в силу части 3 статьи 56 Конституции РФ, должно соответствовать ее части 3 статьи 55, согласно которой ограничение конституционного права должно быть предусмотрено федеральным законом, преследовать цели защиты прав и законных интересов третьих лиц, нравственности, безопасности государства и быть соразмерным поставленной цели. В этой связи отметим, что Федеральным законом от 30.12.2012 N 302-ФЗ (в ред. от 04.03.2013) "О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" была изменена редакция статьи 1 Гражданского кодекса: вышеприведенное нормоположение части 3 статьи 55 Конституции РФ было практически скопировано в пункт 2 статьи 1 с учетом объекта регулирования. Таким образом, суды лишились необходимости прибегать к непосредственному применению российской Конституции. С другой стороны, пункт 2 статьи 1 и статья 421 Гражданского кодекса (далее - ГК РФ или Кодекс), в силу которых граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора, существовали с момента принятия еще первой части Кодекса и находили свое последовательное применение к договорным отношениям. Поэтому цели включения нормы абзаца 2 пункта 2 статьи 1 Кодекса выполняют более масштабные задачи.
Как известно, вторая часть Гражданского кодекса была введена отдельным Федеральным законом от 26.01.1996 N 14-ФЗ, поэтому вопрос о законности любого ограничения свободы договора будет сводиться к качеству норм, а не к их существованию. Но ограничительной функцией обладают только императивные нормы, то есть запретительные или обязывающие. Говоря же о качестве императивных норм, следует иметь в виду качество юридической техники, относимое к сфере компетенции правоведения и лингвистики. Иными словами, для решения вопроса о характере нормы важно то, как выражены запреты или ограничение.
И именно по поводу решения этого междисциплинарного вопроса могут разойтись позиции поглощенного ВАС РФ и новообразованного ВС РФ.

ТАК ПОСТАНОВИЛ ПЛЕНУМ!

ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ МАНЕВРА

Перед тем как перейти к описанию императивных норм, ВАС РФ указал, что в случае спора осуществляется не только филологическое толкование закона, но и выявление целей и задач, стоящих перед конкретной нормой. Нормы, призванные регулировать экономический оборот, не могут толковаться в отрыве от регулируемых отношений, вне их контекста; в противном случае они просто не выполнят своей роли.
В п. 2 Постановления ВАС РФ дает определение императивной норме. Норма, определяющая права и обязанности сторон договора, является императивной, если она содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного этой нормой правила. Для выражения запрета в ней могут использоваться различные модальные слова и выражения: "соглашение ничтожно", "запрещено" или "не допускается". Также может быть указано на право сторон отступить от содержащегося в норме правила только в ту или иную сторону, названный запрет иным образом недвусмысленно выражен в тексте нормы.
Вместе с тем впоследствии сделан ряд важных оговорок о качестве закона, смысл которых можно резюмировать следующим образом.
Во-первых, сама императивность нормы имеет свои границы, что проявляется в их ограничительном толковании. В связи с этим приводится пример из банковского законодательства, запрещающего одностороннее изменение кредитной организацией порядка определения процентов по кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, но допускающего такое одностороннее изменение указанного порядка, вследствие которого размер процентов по кредиту уменьшается. Данный пример наводит на мысль о том, что императивная норма призвана не допустить лишь ухудшение положения стороны договора. К слову, такой подход к толкованию свойственен трудовому праву (вспомним формулировки части 4 статьи 8, части 4 статьи 57 ТК РФ).
Во-вторых, явного запрета в норме может не быть, но норма будет считаться императивной, если исходя из целей законодательного регулирования это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов (интересов слабой стороны договора, третьих лиц, публичных интересов и т.д.), недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон. Так, договором купли-продажи не может быть полностью устранена возможность его прекращения по инициативе покупателя в ситуации, когда продавец отказывается передать ему проданный товар, поскольку это грубо нарушило бы баланс интересов сторон. В соответствии с п. 1 ст. 463 Кодекса покупатель вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи, если продавец отказывается передать покупателю проданный товар. По мнению Пленума ВАС РФ, негативные последствия отказа продавца передать покупателю товар договором совсем исключить нельзя, но можно предусмотреть в качестве альтернативы одностороннего отказа судебный порядок расторжения договора.
В-третьих, императивность нормы может определяться существом законодательного регулирования данного вида договора. В качестве примера последнего приводится регулирование отношений по поводу аренды. Аренда, являясь временной передачей имущества во владение (статья 606 Кодекса), может быть прекращена в любое время, если сроки аренды не определены. Соответственно, положение пункта 2 статьи 610 Кодекса должно рассматриваться как основополагающее для арендных отношений, не подлежащее произвольной отмене, так как отмена означала бы утрату временного характера отношений, составляющего их основу.
Логично предположить, что при отсутствии обстоятельств, определяющих императивность нормы, либо лингвистических маркеров императивности, норму следует рассматривать как диспозитивную. Это подчеркивается в п. 4 Постановления. По мнению ВАС РФ, список прав покупателя, перечисленных в п. 1 ст. 475 ГК РФ, не является исчерпывающим, а стороны могут оговорить не только дополнительные права покупателя, но и иначе изложить критерии существенности недостатков передаваемого товара. Приведены и другие примеры диспозитивных норм.
Выраженные ВАС РФ позиции означают пересмотр методологии составления договоров; но главное, что они ставят серьезно вопрос переговоров, предшествующих их заключению.

СВОБОДА ДОГОВОРА И ПРАВО СИЛЬНОГО

Так мы подошли к краеугольному камню договорных отношений - переговорам. Гражданский кодекс только описывает порядок заключения договора, не предоставляя никаких гарантий. Заключение договора начинается с направления оферты (ст. 435 ГК РФ), которую предполагаемый контрагент может акцептовать или отклонить (ст. 438 ГК РФ) либо выслать свою оферту (ст. 443 ГК РФ). Преддоговорные споры могут передаваться в суд на рассмотрение (ст. 446 ГК РФ). Таким образом, инструментом защиты от недобросовестных действий стороны на переговорах является либо право на отказ от заключения договора, либо судебный порядок разрешения спора.
Но всего изложенного в Кодексе недостаточно. ВАС РФ в п. 9 Постановления формулирует ряд важных дефиниций и одновременно с этим указаний по рассмотрению споров, возникающих в связи с уже действующими договорами. Что немаловажно, договорами вообще, а не только теми, исполнение которых связано с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности. Первое данное определение - несправедливые договорные условия, под которыми понимаются условия, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон. Второе - слабая сторона договора, которой признается контрагент, поставленный в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора. Более правильно, на наш взгляд, будет сказать, что слабой стороной является контрагент, оказавшийся в положении, заведомо для другой стороны затрудняющем или делающем невозможным согласование иного содержания отдельных условий договора.
И несправедливые договорные условия, и договорная слабость одной из сторон - существенные обстоятельства, которые устанавливаются исходя из различной конфигурации фактов, к которым в Постановлении относят фактическое соотношение переговорных возможностей сторон, вынужденный или добровольный характер согласия на предложенные условия, уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, для договоров присоединения также - наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т.д. С точки зрения материального права установление наличия несправедливых условий договора у слабой стороны дает основание суду по заявлению стороны на основании ст. 169 ГК РФ применить последствия ничтожности таких условий. Кроме того, согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, в силу чего слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК РФ. Таким образом ВАС РФ открыто указал на способ защиты слабого контрагента от недобросовестных действий сильного при заключении договора, заявив, по сути, что возможности судебной защиты не закрываются после подписания договора.
По нашему убеждению, с учетом подведомственности арбитражных судов пункты 9 и 10 Постановления и есть действительная заслуга ВАС РФ. Изложение именно данных пунктов может стать "спасательным кругом" всей концепции свободы договора, если Верховным Судом РФ будет поставлен вопрос о пересмотре сформулированных идей. Необходимость проверки условий договора на предмет их справедливости, выявление переговорной слабости стороны, несомненно, встретятся с субъективностью судейской оценки. Но также несомненно и то, что эта необходимость придает всей концепции взвешенный характер.

РАЗНОГЛАСИЯ В СТОРОНУ?

ЗАЩИТА СЛАБОЙ СТОРОНЫ КАК ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА

На первый взгляд кажется, что позиция ВАС РФ - единственно возможная. Но не известно, что будет определять позиции ВС РФ: буквализм или либеральный подход. При этом не следует забывать два обстоятельства. Во-первых, ВС РФ не имеет опыта рассмотрения экономических споров, в силу чего с формулированием своей позиции по предпринимательским отношениям у него могут возникнуть проблемы даже несмотря на то, что в составе ВС РФ теперь функционирует Судебная коллегия по экономическим спорам в составе судей арбитражных судов из разных инстанций и разных регионов. Во-вторых, соотношение сил в самом ВС РФ может оказаться далеко не в пользу сторонников арбитражной традиции, снова несмотря на равенство количества судей коллегий по гражданским делам и по экономическим спорам. Это ВС РФ принял судей из арбитражных судов разных инстанций и регионов, а не наоборот, поэтому даже о паритете возможностей провести свою позицию до уровня общеобязательной говорить не приходится. Судьи из Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ, в силу положений Гражданского процессуального кодекса рассматривающие споры из договоров, в которых хотя бы одна из сторон - гражданин, а также социальные или социально-экономические споры, просто не могут исповедовать иной подход, чем буквалистский. Такой же подход единственно возможен для судей других коллегий - по уголовным делам и по административным делам. Более того, рецепция арбитражного подхода заметно усложнит рассмотрение административных и уголовных дел. Иными словами, сторонники свободы договора оказываются в заметном меньшинстве.
Возвращаясь к правовой стороне вопроса, стоит обратить внимание на некоторые позиции самого ВС РФ, выраженные в некоторых постановлениях по спорам, вытекающим из договорных отношений. Так, в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" по сути утверждается общий характер охранительных норм Закона о защите прав потребителей и специальный (приоритетный) - норм специальных законов, регулирующих отношения, возникающие из конкретного договора. Логическим продолжением п. 2 в свете нашей темы является абзац 1 п. 30, который прямо допускает установление договором ответственности изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за нарушение обязательств, за которые Законом о защите прав потребителей ответственность не предусмотрена, или установление более высокого размера ответственности по сравнению с данным Законом. В п. 34 Постановления от 27 июня 2013 г. N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан" Пленум ВС РФ продемонстрировал подход, концептуально противоположный арбитражному, указав, что отсутствие в страховом полисе указания на лицо, допущенное к управлению автомобилем, которое управляло им в момент дорожно-транспортного происшествия, как основание освобождения от выплаты возмещения ни нормами ГК РФ, ни иным законом не предусмотрено, в силу чего включение данного условия в договор страхования противоречит нормам ГК РФ, в связи с чем учитываться не должно. К слову, арбитражные суды, следуя логике ВАС РФ, в своих мотивировках обращают внимание на оговорку в пунктах 1 и 2 статьи 964 ГК РФ "если иное не предусмотрено законом или договором", когда подтверждают законность положений договоров страхования, содержащих расширенный список оснований отказа в выплате возмещения.
Ради справедливости напомним, что оба Постановления направлены на защиту прав и законных интересов граждан, а не юридических лиц. Поэтому делать прогнозы о "правилах игры" для субъектов предпринимательской деятельности на основе этих документов вряд ли стоит. Да и сами правила, если они будут сформулированы, могут не быть помещены в один судебный акт. В качестве рабочей версии предположим, что ВС РФ может просто дополнить имеющиеся постановления указаниями на диспозитивность или императивность тех или иных норм, как это сделано в вышеприведенном "антистраховом" Постановлении.
Возможный сценарий развития видится при установлении конституционно значимых целей принятия этих Постановлений. Оба документа призваны защитить потребителя, который считается экономически более слабой стороной договора. На экономическую слабость потребителя ВС РФ указывал уже давно. Например, в Определении Верховного Суда РФ от 11.09.2012 N АПЛ12-522 об оставлении без изменения решения Верховного Суда РФ от 08.06.2012 N АКПИ12-604, которым отказано в удовлетворении заявления о признании недействующим подпункта "е" пункта 3 Постановления Правительства РФ от 14.02.2012 N 124 "О правилах, обязательных при заключении договоров снабжения коммунальными ресурсами для целей оказания коммунальных услуг" и приложения к указанному Постановлению, ВС РФ подчеркивает это обстоятельство как одно из обоснований решения, вновь подтверждая его статус презумпции. В этой связи логично предположить, что для случаев обоснованно ожидаемого равенства переговорных возможностей сторон ВС РФ изберет менее категоричную позицию. В любом случае, ВС РФ в случае рассмотрения вопроса об изменении правовой позиции ВАС РФ уделит внимание необходимости проверки судами соблюдения принципа равенства участников гражданских правоотношений, закрепленного в п. 1 ст. 1 Кодекса наравне с принципом свободы договора.

РАБОТАЕМ В ОБЫЧНОМ РЕЖИМЕ!

Суды общей юрисдикции в настоящий момент не могут ссылаться на Постановление Пленума ВАС РФ, хотя несомненно, что судьи с ним хорошо знакомы. Тем проще будет им применять его, если Пленум ВС РФ не будет ничего в нем менять, а менять там просто нечего. А вот дополнить просто необходимо, так как судебное разъяснение Пленума ВС РФ будет общеобязательным для судов обеих систем. Прежде всего обеспокоенность вызывает практика свободы договора физических лиц между собой. Вопросы, на которые должен будет ответить суд при рассмотрении иска или жалобы, остаются те же, что обозначил ВАС РФ: справедливы ли условия договора, было ли согласие одной из сторон вынужденным в случае установления факта явно невыгодных условий, является ли применимая норма Кодекса или иного закона императивной или диспозитивной.
Но вот что интересно: из этих трех вопросов первые два относятся к фактической стороне дела, то есть на них должны получить ответы уже в суде первой инстанции, которые могут быть пересмотрены в суде апелляционной инстанции. Суды кассационной инстанции выводы относительно фактов и обстоятельств не пересматривают. В то время как спор о содержании нормы может быть рассмотрен судом кассационной инстанции, которым является Судебная коллегия ВС РФ по гражданским делам, так как по сути это спор о праве, а не факте.
Далее обратимся к первоисточнику позиции Пленума ВАС РФ, выраженной в п. 9 его Постановления. Это пункт 3 статьи 179 Кодекса, предоставляющий право на иск о признании кабальной сделки недействительной. Истцом по такому иску выступает лицо, которое было вынуждено совершить сделку на крайне невыгодных для себя условиях вследствие стечения тяжелых обстоятельств, чем другая сторона осознанно воспользовалась. Заметим, что формулировка Пленума ВАС РФ выглядит более предпочтительно, так как не содержит слова "крайне" перед определением "обременительными", вместо этого суд прибегает к критерию очевидности. При этом ни п. 3 ст. 179 Кодекса, ни п. 9 Постановления не ставят применение нормы в зависимость от того, сложились ли тяжелые обстоятельства для потерпевшего стихийно или по его собственной вине. Для применения статьи важно, что контрагент знал об их существовании и осознанно ими воспользовался для навязывания своих условий. Вместе с тем суды общей юрисдикции уже имеют немалый опыт рассмотрения споров о недействительности кабальных сделок. Следовательно, указания Пленума ВАС РФ, даже не воспроизведенные Пленумом ВС РФ, для них не новелла, в то время как диспозитивный характер нормы, которую они считали императивной, может стать для судов неожиданностью. Но, как мы указывали выше, для Пленума ВС РФ более свойственно довести до сведения судов характер нормы в постановлении, посвященном конкретному виду договора, а не ограничиваться общими фразами. Кроме того, такой порядок в большей степени способствует доступности и предсказуемости норм гражданского права, что важно для физических лиц как участников правоотношений.
Таким образом, от идеи единого постановления ВС РФ о свободе договора не остается ровным счетом ничего. Если единого постановления действительно не будет принято, разъяснение Пленума ВАС РФ продолжит действовать до тех пор, пока Пленум ВС РФ не разъяснит нормы, регулирующие заключение, исполнение и расторжение конкретных договоров. И для арбитражных судов это, скорее, благо, так как в таком случае будет обеспечена плавность перехода от одного толкования к другому. Для судов общей юрисдикции в случае выбора ВС РФ в пользу буквализма не меняется ничего.

И ВСЕ-ТАКИ ОНА - ИМПЕРАТИВНАЯ!

В качестве примера императивной нормы Пленум ВАС РФ приводит нормы статьи 310 Кодекса, которая гласит следующее: "Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства". В приведенных нормах прослеживаются как ясно выраженный запрет, так и ясно выраженное дозволение. ВАС РФ толкует систему норм как допускающую одностороннее изменение или односторонний отказ от договора стороной, не являющейся предпринимателем. И с такой трактовкой можно согласиться.
А вот в статье 782 Кодекса ни запрет, ни дозволение явно не выражены ни в одном из пунктов, в чем легко убедиться: согласно пункту 1 данной статьи заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов; согласно пункту 2 исполнитель вправе отказаться от исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг лишь при условии полного возмещения заказчику убытков. Тем не менее ВАС РФ предлагает толковать норму как диспозитивную, дающую право сторонам договора согласовать иной режим определения последствий отказа от договора, либо установить порядок осуществления права на отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг.
Отметим, однако, что судебная инстанция не утверждает, что право на отказ может быть исключено договором. Приведем также позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в Определении от 29.05.2014 N 1304-О: "Оспариваемый заявительницей пункт 1 статьи 782 ГК Российской Федерации в системной взаимосвязи с пунктом 2 той же статьи, предусматривающим право исполнителя отказаться от исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг лишь при условии полного возмещения заказчику убытков, направлен на обеспечение баланса интересов сторон договора возмездного оказания услуг".
Более того, косвенно на императивный характер нормы п. 1 ст. 782 Кодекса указывает и решение Верховного Суда РФ от 16.04.2009 N ГКПИ09-339 "Об отказе в удовлетворении заявления об оспаривании абзаца пятого пункта 24 Правил по киновидеообслуживанию населения, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17.11.1994 N 1264", принятое в порядке, предусмотренном главой 24 ГПК РФ, так как данная статья рассматривается ВС РФ как содержащая нормы - гарантии, императивные априори.
Не идеален и пример с пунктом 1 статьи 475 Кодекса. Пленум ВАС РФ словно забыл про пункт 5 этой же статьи следующего содержания: "Правила, предусмотренные настоящей статьей, применяются, если настоящим Кодексом или другим законом не установлено иное". Таким образом, договорное изменение изложенных норм оказывается исключено.
Из приведенных норм видно, что в случаях, когда норма не имеет явно выраженных маркеров диспозитивности, возможно обнаружение в ней элементов императивности. Следовательно, для устранения сомнений или двойственности в характере подлежащей применению нормы необходимо внесение изменений в само законодательство либо такое судебное толкование существующих норм, которое бы ставило в зависимость признания их характера от правового статуса участников отношений, выраженное в одном постановлении или разных. Второй вариант менее желателен, поскольку обладает признаками правотворчества: речь идет о сознательном искажении смысла нормы, что фактически и означает создание самостоятельной нормы судебным актом, то есть ultra vires. Однако именно такой подход был продемонстрирован в Постановлении Пленума ВС РФ, охарактеризованном нами как "антистраховое". Наиболее правильным видится придание правовым нормам вида статьи 310 ГК РФ, но это лежит за пределами полномочий Пленума ВС РФ.
В заключение размышлений о перспективах рассмотренного нами Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 констатируем, что перед Пленумом ВС РФ стоит непростой выбор. Во-первых, он может воспринять выраженные идеи ВАС РФ и дать согласованное толкование норм Кодекса, пригодное для применения судами обеих систем и адекватное отношениям сторон договора, изложив его в едином документе или в разных. Во-вторых, он может "пройти катком" по свободе договора, признав за большинством норм императивный характер и усматривая в каждом договоре слабую сторону. Мотивы решения, на наш взгляд, вновь лежат не в области права, а в области психологии, поскольку оно будет зависеть от отношения к предпринимательской деятельности в России и ее моральной оценки большинством судей Пленума ВС РФ (в соответствии с частью 5 статьи 5 Федерального конституционного закона от 05.02.2014 N 3-ФКЗ (в ред. от 04.11.2014) "О Верховном Суде Российской Федерации" постановления Пленума ВС РФ принимаются именно большинством голосов). Если в практике хозяйствующих субъектов будет усмотрена угроза общественной нравственности, конституционным правам и законным интересам, перечисленным в части 3 статьи 55 Конституции РФ, с большей вероятностью будет предпочтен второй вариант.

Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Кодекс) о порядке заключения договоров поставки применяются при разрешении споров только в том случае, если предложение заключить договор (оферта) направлено не ранее 1 марта 1996 года.

Правилами параграфа 3 главы 30 Кодекса об исполнении договоров поставки следует руководствоваться, когда договор заключен не ранее 1 марта 1996 года либо когда соответствующие права и обязанности по договору, заключенному до 1 марта 1996 года, возникли начиная с этой даты Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации").

2. При рассмотрении споров, связанных с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств, необходимо учитывать, что нормы об ответственности, предусмотренные частью второй Кодекса, применяются, если соответствующие нарушения были допущены начиная с 1 марта 1996 года и только в тех случаях, когда договором, заключенным до этой даты, не установлена иная ответственность Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации").

3. При рассмотрении споров, связанных с заключением и исполнением договора поставки, и отсутствии соответствующих норм в параграфе 3 главы 30 Кодекса суду следует исходить из норм, закрепленных в параграфе 1 главы 30 Кодекса (пункт 5 статьи 454), а при отсутствии таких норм в правилах о купле-продаже руководствоваться общими положениями Кодекса о договоре, обязательствах и сделках.

4. В связи с регулированием нормами Кодекса договора поставки в качестве отдельного вида договора купли-продажи, а также признанием утратившим силу пункта 6 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 03.03.93 N 4604-1 "О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации" Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации") арбитражные суды при разрешении споров могут применять правила Положения о поставках продукции производственно-технического назначения или Положения о поставках товаров народного потребления, которые не противоречат императивным нормам Кодекса, если в договоре имеется прямая ссылка на конкретный пункт этих Положений либо из текста договора очевидно намерение сторон его применять. В указанных случаях правила Положений о поставках следует рассматривать как согласованные сторонами условия обязательства.

5. Квалифицируя правоотношения участников спора, судам необходимо исходить из признаков договора поставки, предусмотренных статьей 506 Кодекса, независимо от наименования договора, названия его сторон либо обозначения способа передачи товара в тексте документа.

При этом под целями, не связанными с личным использованием, следует понимать в том числе приобретение покупателем товаров для обеспечения его деятельности в качестве организации или гражданина-предпринимателя (оргтехники, офисной мебели, транспортных средств, материалов для ремонтных работ и т.п.).

Однако в случае, если указанные товары приобретаются у продавца, осуществляющего предпринимательскую деятельность по продаже товаров в розницу, отношения сторон регулируются нормами о розничной купле-продаже (параграф 2 главы 30 Кодекса).

6. Разрешая споры о возмещении убытков, вызванных уклонением от согласования условий договора поставки Кодекса), следует учитывать, что такими убытками могут быть признаны, в частности, расходы стороны, направившей извещение о согласии заключить договор с предложением о согласовании его условий (акцепт на иных условиях), если они понесены в связи с подготовкой и организацией исполнения данного договора, предпринятыми по истечении 30-дневного срока со дня получения лицом, направлявшим оферту, акцепта на иных условиях.

7. В случаях, когда моменты заключения и исполнения договора не совпадают, а сторонами не указан срок поставки товара и из договора не вытекает, что она должна осуществляться отдельными партиями, при разрешении споров необходимо исходить из того, что срок поставки определяется по правилам, установленным статьей 314 Кодекса

8. Согласно пункту 2 статьи 510 Кодекса договором поставки может быть предусмотрено получение товаров покупателем в месте нахождения поставщика (выборка товаров).

При применении этой нормы необходимо исходить из того, что поставщик считается исполнившим свои обязательства, когда товар в установленный договором срок был предоставлен в распоряжение покупателя в порядке, определенном пунктом 1 статьи 458 Кодекса.

9. Разрешая споры, связанные с доставкой товаров, следует иметь в виду, что если договором не предусмотрено, каким видом транспорта и на каких условиях доставляется товар и в связи с этим выбор вида транспорта и условий доставки осуществляется поставщиком (пункт 1 статьи 510 Кодекса), расходы по доставке распределяются между сторонами в соответствии с договором.

Если порядок распределения транспортных расходов по доставке товара договором не установлен, суд путем толкования условий такого договора должен выяснить действительную волю сторон с учетом практики их взаимоотношений.

10. При рассмотрении дел о взыскании с поставщика неустойки за недопоставку товаров нужно учитывать, что поставщик не может быть признан просрочившим в случаях, когда им поставлены товары ненадлежащего качества или некомплектные (статьи 475, 479, Кодекса), однако покупателем не заявлялись требования об их замене, устранении силами поставщика недостатков либо доукомплектовании таких товаров, и они не приняты покупателем на ответственное хранение.

11. При разрешении споров, вытекающих из договора поставки, заключенного с условием его исполнения к строго определенному сроку (пункт 2 статьи 457 Кодекса), необходимо иметь в виду, что досрочная поставка товаров либо восполнение недопоставленного количества товаров в следующем периоде или периодах допускаются по данному обязательству лишь при наличии согласия покупателя. По договорам поставки товаров к определенному сроку уведомления покупателем поставщика об отказе принять просроченные товары не требуется. Если указанные товары покупателем приняты, обязательства поставщика считаются исполненными с нарушением установленного срока.

Порядок исчисления неустойки, предусмотренный статьей 521 Кодекса, применяется к договорам поставки товаров к определенному сроку, только если восполнение недопоставки имело место с согласия покупателя, но было произведено не в полном объеме. В остальных случаях неустойка взыскивается однократно за период, в котором произошла недопоставка.

12. При рассмотрении дел, связанных с нарушением поставщиком условия договора об ассортименте товаров, покупателем могут быть предъявлены требования, предусмотренные пунктом 2 статьи 468 Кодекса. В частности, покупатель вправе отказаться как от товаров, не соответствующих условию об ассортименте, так и от всех переданных одновременно товаров. Такой отказ не считается отказом от исполнения обязательства и не влечет расторжения договора. Покупатель в этом случае вправе требовать неустойку за недопоставку всей партии товара.

Если покупатель не отказался от товаров, не соответствующих условию об ассортименте, и поставка товаров данного наименования согласно договору должна осуществляться в следующие периоды поставки, то указанные товары должны засчитываться в счет объемов этих периодов.

13. Рассматривая споры, связанные с поставкой некомплектных товаров, а также с нарушением условия договора о поставке товаров в комплекте, необходимо иметь в виду следующее.

Если покупателем по договору поставки является организация, осуществляющая продажу товаров в розницу Кодекса), она вправе требовать замены такого товара, когда он возвращен потребителем, не предъявляя предварительно требования о доукомплектовании товара, поскольку иное не предусмотрено договором. В остальных случаях суду надлежит истребовать у покупателей (получателей) доказательства соблюдения ими порядка, установленного статьей 480 Кодекса.

14. На основании пункта 2 статьи 513 Кодекса покупатель (получатель) обязан проверить количество и качество принятых товаров в порядке, установленном законом, иными правовыми актами, договором или обычаями делового оборота.

При разрешении споров следует также учитывать, что порядок проверки качества товаров может быть предусмотрен обязательными требованиями государственных стандартов (пункт 1 статьи 474 Кодекса). В этих случаях проверка качества товаров, осуществляемая покупателем, должна соответствовать таким требованиям.

Порядок приемки товаров по количеству и качеству, установленный Инструкцией о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по количеству, утвержденной Постановлением Госарбитража СССР от 15.06.65 N П-6, и Инструкцией о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по качеству, утвержденной Постановлением Госарбитража СССР от 25.04.66 N П-7, может применяться покупателем (получателем) только в случаях, когда это предусмотрено договором поставки.

Если законом, иным правовым актом, обязательными правилами, договором, обычаями делового оборота порядок приемки по количеству и качеству не определен, данное обстоятельство само по себе не является основанием освобождения поставщика от ответственности за нарушение соответствующих условий договора. Арбитражным судам следует оценивать представленные покупателем доказательства, свидетельствующие о поставке товаров с нарушением условий договора об их количестве и качестве.

15. В случаях, когда в качестве основания ответственности поставщика как грузоотправителя покупателем представляются документы о причинах несохранности товаров при их перевозке (коммерческий акт, акт общей формы и т.п.), составленные перевозчиком в одностороннем порядке, указанные документы подлежат оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами (пункт 4 статьи 796 Кодекса).

Если при разрешении спора выявляются обстоятельства, свидетельствующие о том, что недостатки товара явились следствием нарушения правил перевозки груза, за которые отвечает перевозчик, ответственность за эти недостатки не может быть возложена на поставщика.

При наличии бесспорных доказательств, подтверждающих, что причиной несохранности товара явились противоправные действия поставщика, ответственность может быть возложена на последнего независимо от предъявления покупателем требований к перевозчику.

16. Покупатель обязан оплатить полученные товары в срок, предусмотренный договором поставки либо установленный законом и иными правовыми актами, а при его отсутствии непосредственно до или после получения товаров (пункт 1 статьи 486 Кодекса).

Поэтому судам следует исходить из того, что при расчетах за товар платежными поручениями, когда иные порядок и форма расчетов, а также срок оплаты товара соглашением сторон не определены, покупатель должен оплатить товар непосредственно после получения и просрочка с его стороны наступает по истечении предусмотренного законом или в установленном им порядке срока на осуществление банковского перевода, исчисляемого со дня, следующего за днем получения товара покупателем (получателем).

Необходимо также иметь в виду, что конкретный срок проведения расчетных операций применительно к различным формам расчетов должен быть определен Центральным банком Российской Федерации, но предельный срок не должен превышать двух операционных дней в пределах одного субъекта Российской Федерации и пяти операционных дней в пределах Российской Федерации (статья 80 Закона Российской Федерации "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)").

17. При разрешении споров по расчетам за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно (пункт 3 статьи 508 Кодекса), следует учитывать, что такое согласие само по себе не меняет условий договора о сроках оплаты и порядке расчетов, и в отсутствие соглашения сторон об ином оплата таких товаров должна производиться в порядке и сроки, предусмотренные договором.

Если порядок и форма расчетов договором не определены и расчеты в силу статьи 516 Кодекса должны осуществляться платежными поручениями, покупатель, согласившийся принять товар досрочно, обязан совершить действия, необходимые для оплаты товаров, не позднее следующего дня с момента их получения.

В случаях, когда договором поставки установлена обязанность покупателя оплатить товары в течение определенного времени с момента их получения, срок платежа за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно, исчисляется с момента их фактического получения.

Фото с сайта www.rstnw.ru

Экономколлегия ВС, руководствуясь разъяснениями ВАС о свободе договора, решила, что стороны вправе предусмотреть в договоре плату за досрочный и немотивированный отказ от него. Юристы такой подход разделяют, но три нижестоящие инстанции посчитали иначе: компенсация была названа штрафом, а значит, противоречит правовой природе неустойки.

Месяц назад экономическая коллегия Верховного суда РФ подтвердила возможность установить в договоре аренды компенсацию за его досрочное и немотивированное расторжение (См. ). Сделала она это в рамках спора ООО "Меркатор Калуга", арендатора нежилого помещения в Калужской области, и его арендодателя ООО "Боровский завод агропластмасс" (далее - Завод) (№ А40-53452/2014). Такой подход ВС Константин Галин, старший юрист "Некторов, Савельев и партнеры" , считает очень актуальным в современных условиях кризиса. "Арендодатели пытаются удержать существующих арендаторов путем снижения арендных ставок, но взамен хотят гарантировать длительный срок аренды или получить компенсацию за немотивированное расторжение договора", - поясняет он.

"Противоречит правовой природе неустойки…"

Сам спор начался с того, что в апреле 2012 года стороны заключили договор аренды сроком на пять лет, по условиям которого "Меркатор Калуга" заплатил Заводу 1,771 млн руб. задатка. При этом в договоре контрагенты зафиксировали, что эта сумма не является платежом аренды за первые месяцы, а "удерживается арендодателем в качестве гарантии надлежащего выполнения обязательств арендатором". Так, если "Меркатор Калуга" захочет расторгнуть договор до истечения его срока по специально не оговоренным причинам, то Завод оставляет задаток себе "в качестве штрафа". При этом если от сделки откажется Завод, то он должен будет возвратить задаток в двойном размере.

По "досрочному" сценарию все и произошло: В начале 2014-го "Меркатор Калуга" расторг договор по своей инициативе, а Завод, в свою очередь, удержал задаток. Однако, по мнению "Меркатор Калуга", односторонний отказ от исполнения сделки - не основание для применения меры ответственности в виде штрафа. Компания пошла оспаривать условие договора в суд и добилась своего: положение было признано недействительным.

Штраф за отказ от сделки все три инстанции квалифицировали как неустойку, установив, что он противоречит ее правовой природе - "как меры ответственности, применяемой за нарушение гражданских прав". Досрочное расторжение договора в одностороннем порядке не является гражданско-правовым нарушением (ненадлежащим исполнением обязательств), а обусловлено реализацией арендатором предоставленного договором права, рассудили суды, а значит, установленный "механизм расторжения договора" противоречит нормам гражданского законодательства.

Норма без запрета должна рассматриваться как диспозитивная

Но такой подход поправил ВС, куда этот спор дошел по жалобе Завода: все акты нижестоящих инстанций экономколлегия (Елена Борисова , Елена Золотова и Ольга Киселева) отменила и в иске "Меркатор Калуга" отказала.

Свои мотивы тройка ВС объяснила в недавно опубликованном определении . В первую очередь судьи сослались на ст. 421 Гражданского кодекса РФ, где закреплен принцип свободы договора, а также на статьи 619, 620 этого закона [досрочное расторжение договора по требованию арендодателя/арендатора], которые, как отметили они, не содержат запрета на досрочное расторжение по иным основаниям - не предусмотренным в этих нормах. Таким образом, стороны вправе установить и основания, и условия для преждевременного отказа от сделки, рассудила экономколлегия: в частности, обусловить право на односторонний отказ от обязательства необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне, как это и было в случае с Заводом и "Меркатор Калуга".

Ошиблись нижестоящие инстанции и в квалификации спорной суммы, рассудила экономколлегия. Это не неустойка, а компенсация, которая должна быть выплачена одной из сторон при отказе от договора, поясняется в определении ВС. И то, что именуется она в договоре штрафом, не изменяет ее сути - дать любой стороне возможность расторгнуть договор без объяснения причин, а не привлекать к ответственности.

Сослались судьи ВС и на постановление Пленума Высшего арбитражного суда РФ от 14 марта 2014 года № 16 "О свободе договора и ее пределах", согласно которому если норма не содержит явно выраженного запрета на установление условия договора, отличного от предусмотренного в ней, и отсутствуют критерии императивности, то она должна рассматриваться как диспозитивная. В этом случае отличие условий договора от содержания этой нормы само по себе не может служить основанием для признания их недействительными. Поскольку же ГК РФ допускает любые способы обеспечения обязательств, то и нет оснований для признания недействительным спорного положения договора аренды между Заводом и "Меркатор Калуга", которое направлено на обеспечение исполнения арендатором его условий и гарантию законных интересов арендодателя, сделала вывод "тройка".

Акцентировала внимание экономколлегия также на том, что договор аренды был подписан контрагентами без замечаний и возражений со стороны "Меркатор Калуга". И соответственно, рассудила "тройка", заявление компании о недействительности спорного условия после направления уведомления о досрочном расторжении без указания каких-либо мотивов направлено на неисполнение возникшего между сторонами обязательства.

Новый принцип эстоппель

Это определение экономколлегиии - значимый шаг в сторону либерализации российского обязательственного права, считает Галин .ВС поддержал общую позицию Пленума ВАС о механизме определения императивного или диспозитивного характера нормы ГК, исходя из цели законодательного регулирования, а не из буквального прочтения формулировки нормы закона, говорит он. Кроме того, экономколлегия применила новый для российского гражданского права принцип эстоппель, считает Галин. "ВС указал, что довод о недействительности условия о плате за немотивированное расторжение договора направлен на неисполнение возникшего между сторонами обязательства, поскольку, заключая договор, арендатор знал об этом условии, но не сделал каких-либо замечаний или возражений", - поясняет он.

Поддерживает подход экономколлегии и Юлия Боброва, юрист судебно-арбитражной практики адвокатского бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры" .Она отмечает, что сейчас возможность установить плату за отказ от договора прямо предусмотрена в ГК РФ - в п. 3 ст. 310 новой редакции, действующей с 1 июня 2015 года. "Этот институт заимствован из иностранного права при реформе ГК и ориентирован на соблюдение баланса интересов сторон при одностороннем отказе от договора, который обычно заявляется в случае нарушения договора контрагентом", - рассказывает она. ВС счел возможным применить правила, сложившиеся в деловом обороте и поддержанные законодателем, а в качестве обоснования использовал принцип свободы договора, комментирует Артем Кукин, партнер "Инфралекс" .

Плата за расторжение (break-up fee) является важным правовым инструментом, широко используемым в странах с развитой рыночной экономикой, делится также Павел Хлюстов, руководитель департамента по разрешению судебных споров коллегии адвокатов "Барщевский и партнеры" . "Но позиция нижестоящих судов свидетельствует о том, что большинство наших судей пока не готово адекватно воспринимать общепринятые в мировой коммерческой практике инструменты договорного права", - сокрушается он.

С аналогичным названием. Конечная редакция документа немного отличается от первоначального текста. Наиболее важные положения постановления для «ЭЖ» прокомментировал Артем Карапетов, директор юридического института «М-Логос», д.ю.н.

Издание постановления от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее — постановление № 16) является серьезной вехой в развитии российского договорного права. В целом документ обеспечивает существенный прогресс в области оформления более разумных и гибких границ свободы договора.

Пленум решил вопрос о статусе императивных и диспозитивных норм

Постановление № 16 ориентирует арбитражные суды на осуществление телеологического толкования норм договорного права, ориентацию при толковании на очевидную цель соответствующей нормы. Такой способ толкования давно и продуктивно работает во многих европейских странах, и в последние годы активно применялся Высшим арбитражным судом РФ.

Одно из ключевых положений постановления № 16 закреплено в отношении принципа определения квалификации норм договорного права в качестве императивных или диспозитивных.Если норма определяет права и обязанности сторон договора и прямо оговаривает, что стороны вправе согласовать иное, то как раньше, так и сейчас она однозначно признается диспозитивной. Если такая норма прямо выражена в законе как запрет, то ее императивный статус также не вызывал и не вызывает сомнений.

Изменение же произошло в квалификации норм договорного права, которые не содержат текстуального атрибута императивности или диспозитивности (нормы договорного права с прямо не определенной в тексте природой).

Еще в советское время сложился подход, согласно которому такие нормы должны считаться императивными. В то время это было вполне логично, так как свобода договора в принципе не признавалась и официально провозглашалось, что запрещено все то, что прямо не разрешено. В той парадигме считалось, что цель любой нормы договорного права установить некую структуру правоотношения и запретить все иные варианты определения прав и обязанностей самими сторонами. Исключением могло быть только прямое указание (дозволение законодателя) в самой норме о том, что стороны вправе в договоре согласовать иное.

С переходом к новой, рыночной экономике и провозглашением приоритета свободы договора вполне логично было ожидать изменения подхода к толкованию норм договорного права и перехода к общепринятым стандартам. Императивность нормы договорного права в развитых странах фиксируется, либо если в ее тексте это прямо указано (например, «соглашение об ином недействительно»), либо когда из толкования ее целей суду очевидно, что эта норма имплицитно императивна. Общим правилом же является то, что нормы договорного права предполагаются диспозитивными.

В принципе, в силу того, что речь здесь шла о неписаных правилах толкования, ничто не мешало судам с 1995 г. исходить именно из такого приема толкования. Но так сложилось, что в судебной практике в основном в силу инерции продолжил доминировать старый, советский подход к толкованию норм договорного права. Это привело к тому, что при данном подходе к толкованию у нас основная часть таких норм оказывается удивительным образом императивной, причем без каких-либо к тому политико-правовых оснований.

Постановление № 16 призывает арбитражные суды перестать использовать советский подход и принять на вооружение телеологический подход к толкованию таких норм с прямо не определенной в законе природой.

Такие нормы согласно постановлению № 16 должны быть признаны императивными, если суду очевидны политико-правовые основания для ограничения свободы договора (защита интересов третьих лиц, публичных интересов, слабой стороны договора, баланса интересов сторон договора и др.). В таком случае суд должен быть готовым мотивировать свой выбор в пользу вывода об императивной квалификации. Вывод об императивности такой нормы по итогам телеологического толкования без подробного его обоснования осуществляться судом не должен.

Если суд не находит оснований для признания нормы с неопределенной природой императивной, телеологическое толкование оставляет суду один выбор — признать такую норму диспозитивной.

При этом постановление № 16 допускает ограничительное толкование судом сферы диспозитивности или императивности норм договорного права на основе анализа их целей. Ограничительное толкование — давно признанный способ толкования закона. Постановление № 16 задает определенные ориентиры и критерии использования судом такого приема толкования.

Слабой стороной договора может быть и компания

Постановление № 16 предусматривает, что у свободы договора должны быть пределы. В случае явных злоупотреблений сильной стороной договора и навязывания слабой стороне явно несправедливых условий последняя должна иметь право требовать исключения таких условий или просто возражать против их применения в суде. Причем ВАС РФ здесь по сути расширяет сферу применения ст. 428 ГК РФ о договорах присоединения, прямо оговаривая, что такая защита может быть предоставлена даже коммерческой организации, оказавшейся слабой стороной договора.

Очень важное разъяснение дано применительно к режиму непоименованных договоров. Ранее в научной и учебной литературе встречался подход, согласно которому к непоименованному договору в приоритетном порядке подлежали применению специальные нормы о похожем поименованном договоре. Иногда такое искусственное затягивание непоименованных договоров (истинно непоименованных, а не тех, которые прикрывают обычный поименованный договор каким-то англоязычным названием) в рамки режимов похожих поименованных договоров встречалось в судебной практике. В этом плане постановление № 16 закрепляет крайне важную идею о том, что к непоименованным договорам нормы о договорах поименованных в автоматическом порядке применяться не должны. Обратное возможно только в рамках точечной аналогии закона.

Наконец, последнее ключевое нововведение — это установление принципа толкования договора contra proferentem: если использование обычных приемов толкования (ст. 431 ГК РФ) не позволяет суду выявить смысл спорного условия, оно должно быть истолковано в пользу контрагента той стороны, которая это условие разработала (то есть против автора). Этот общепринятый прием толкования может оказать крайне важное влияние на практику договорной работы. Если сейчас многие компании занимаются составлением своих проформ договоров спустя рукава, не вдумываясь в смысл принимаемых ими условий и не заботясь о их ясности и непротиворечивости, то в условиях действия принципа contra proferentem ситуация начинает меняться кардинально. Если в разработанной компанией проформе договора остаются какие-то неясности, страдать от них будет именно эта сторона, так как спорное условие будет истолковано против нее. В долгосрочном плане этот подход может стимулировать существенную оптимизацию качества договорной работы.

к сведению

Текст постановления № 16 немного отличается от текста проекта этого документа.

Например, содержание п. 5 постановления № 16 не соответствует тому, что было предложено в проекте. В нем говорилось о возможности суда квалифицировать правовую норму как диспозитивную или императивную (то есть запрещающую или дозволяющую установить в договоре условия иные, чем указано в норме) в зависимости от субъектного состава договорного правоотношения. В отношениях двух компаний или предпринимателей такие нормы предлагалось толковать как диспозитивные, поскольку предпринимательская деятельность предполагает большую свободу договорных отношений, а в отношениях с участием потребителей — как императивные.

В постановление № 16 не вошли положения проекта (п. 6), посвященные злоупотреблению сторонами правом из договора или закона. Так, в проекте было сказано, что при доказанности злоупотребления стороной правом из условия договора, отличного от диспозитивной нормы или исключающего ее применение, либо из императивной нормы, суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления может отказать этой стороне в защите принадлежащего ей права полностью или частично, признать соответствующее условие договора недействительным либо применить иные меры, предусмотренные законом (п. 2 ст. 10 ГК РФ). При этом возможны ситуации, когда злоупотребление правом допущено обеими сторонами договора.